Очарование невинности - [18]

– У меня нет ответов на все вопросы, но я точно знаю, что ты не должен отталкивать отца.

– Ты права, у тебя нет ответов, поэтому не нужно бросать в меня камни. И не нужно говорить со мной о том, что было шестнадцать лет назад. С этой минуты тема закрыта, – отрезал Бастьен, подавляя гнев, отвернулся и подошел к окну.

Ей стало невыносимо жалко его.

– Разве можно не говорить об этом, если прошлое оставляет отпечаток на всем, что ты делаешь?

– Боже мой, Ана, – вырвалось у него, – я пытаюсь справиться. Забудь об этом, пожалуйста!

– Хорошо, забуду. Пока что.

Помолчав, Бастьен повернулся к ней:

– Хороший у тебя вышел трюк с подкупленными газетами. Полагаю, сейчас ты придумываешь продолжение сюжета. Зря.

– Что это значит?

– Это значит, что второй этап рекламной кампании пройдет здесь.

– Что? – Ана чуть не подпрыгнула от удивления. – Но почему? Мы должны были снимать в Шотландии.

– Раз уж мне надо постоянно быть рядом с тобой, я предпочитаю находиться там, где исключена любая возможность появления непристойных статей. В Швейцарии невозможно внедриться в прессу.

– Значит, следующие три недели ты будешь содержать меня под стражей?

– А ты предпочитаешь вернуться в Лондон и опубликовать еще несколько сальных историй? – поинтересовался Бастьен.

– Я хочу домой.

Если съемки перенесут сюда, ей придется пробыть здесь очень долго, возможно, до суда. И все это время она будет находиться рядом с человеком, который пробуждает в ней опасные эмоции.

– Забудь.

– Ты не можешь так поступить! – взорвалась Ана.

Бастьен нахмурился:

– Я готов согласиться с тем, что статья помогла спасти мою компанию, мисс Дюваль, но я не намерен подкармливать прессу бредовыми сплетнями.

– Прекрати называть меня мисс Дюваль! Это звучит смешно, учитывая, что мы… – Ана запнулась. Глупо предлагать ему называть ее по имени лишь потому, что за последние двадцать четыре часа они дважды побывали в объятиях друг друга.

– Что мы были близки?

– То, что случилось между нами, нельзя назвать близостью, – возразила она.

– Согласен, – ответил Бастьен, одарил ее насмешливым взглядом и взял со стола папку в кожаном переплете. – Татьяна вызовет такси. Отправляйся в отель. Будь готова к шести часам.

– Мы куда-то едем?

– Да, в мой замок. Съемки будут проходить именно там. Ах да, Ана!

– Что?

– Я доверяю тебе и надеюсь, что ты не будешь делать глупости вроде попытки сбежать.

– Я польщена! – съязвила она. Ана взяла сумочку и покинула зал заседаний.

– Ты готова ехать? – улыбнулась Татьяна.

– Да.

Оказавшись в номере, Ана отбросила сумочку и вытащила шпильки из прически. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как она уехала отсюда, ожидая самого худшего. Однако, вопреки ожиданиям, ее не уволили. Но что-то подсказывало Ане, что ей угрожает нечто более серьезное.

Плохо, что придется остаться в Швейцарии, но Бастьен прав: что хорошего может принести возвращение домой? Папарацци наверняка будут караулить ее уже в аэропорту.

Ана подошла к окну, раздвинула шторы и залюбовалась видом, представшим перед ней. Волнение на озере было таким сильным, что казалось, будто волны достают до неба.

Она вернулась в спальню и переоделась в вещи, которые были на ней в самолете. На этот раз Ана демонстративно надела под джемпер бюстгальтер. Пальто прикрыло дерзкие разрезы на джинсах.

Она вышла из отеля и решила прогуляться, надеясь, что свежий воздух развеет дурные мысли.

Лицо Бастьена всплыло в ее памяти. В его глазах мелькнуло беспокойство, когда Ана упомянула события шестнадцатилетней давности. Было очевидно, что этот груз тяготит его до сих пор. Но, в конце концов, ее он тяготит не меньше. Однако Бастьену повезло – его родители не расстались. А сумасбродства матери Аны не прекратились.

Зазвонил ее телефон. Ана не хотела отвечать, но она знала, что мать обязательно перезвонит. Лили не любила, когда ее игнорировали.

– Лили! – Ей еще в детстве было запрещено называть мать мамой.

– Я вижу, ты влипла в неприятную историю. – Лили растягивала слова на аристократический манер.

– Я в порядке. Спасибо, что беспокоишься.

– Ты Дюваль. Жизнь будет бить тебя, но ты должна уметь давать сдачи, – прошипела мать.

Сердце Аны болезненно сжалось.

– Получается, вся твоя любовь ко мне заключается в обучении меня уму-разуму?

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, дорогая, – высокомерно ответила мать.

Еще одна стрела боли пронзила ее.

– Ты когда-нибудь задавалась вопросом: не нужно ли подставить мне свое плечо, чтобы я могла поплакаться, и только потом поучать меня?

Лили рассмеялась:

– Даже если бы я предложила тебе свое плечо, ты никогда бы им не воспользовалась.

Ана замерла:

– Откуда ты знаешь?

Лили, помолчав, вздохнула:

– Кое-что я вижу очень хорошо, моя дорогая. Предлагаю тебе прислушаться к моему совету. Если собираешься закрутить роман с Бастьеном Хейдекером, подумай дважды.

– Спасибо, мне это не нужно.

– Однако фотография в газете свидетельствует об ином.

– Я не собираюсь заводить отношения ни с кем.

– Это хорошо. Послушай человека, который знает, что говорит: все Хейдекеры лжецы. Они преданы тебе до тех пор, пока не получат то, что им нужно, а затем выбрасывают тебя, как ненужный мусор. – В ее голосе слышалась горечь.