Обвал - [27]
Хор пропел ему славу. Он весело улыбнулся, махнул поляне рукой и двинулся по коридору из военных к помосту, на ходу раздавая улыбки налево и направо. Его сопровождали три генерала и человек двадцать гражданских чекистов.
- Да здравствует ВКП(б)!
- Да здравствует Сталин!
- Да здравствует мудрое руководство СССР!
- Да здравствует наш друг Лаврентий Павлович Берия!
- Ур-р-ра!
Лаврентий был ловким человеком, несмотря на свою округлую комплекцию. Он прошелся похотливым взглядом по шеренге красавиц Осетии и, взбежав по ступенькам наверх, стал махать шляпой. Это встретили овацией и ликованием.
Вслед за Берией поднялись три генерала: Серов, Кобулов, Момулов. Попыталась, было, подняться кучка местных руководителей из города, но их дерзко остановил внизу чекист.
- Мы должны стать за Лаврентием Павловичем и еще… - попытался объяснить распорядитель.
Каменный, холодный взгляд чекиста оборвал его запутанную речь. Распорядитель замолчал.
Но это заметил генерал Кобулов. Он перекинулся словом с Момуловым, перегнулся через перила и коротко бросил:
- Старика с рогом пропусти и больше никого.
В спешке наливали араку в рог, дали в руки Урузмагу и подтолкнули.
- Иди наверх. Говорить будешь. Громко говори, чтобы весь народ услышал.
Урурзмаг - высокий, красивый, холеный старик с седой головой и седой бородой. Большая часть его жизни прошла на кувдах и тризнах. Он даже не может вспомнить, когда был занят чем-то, кроме застолья. У него красивый голос. Он умеет говорить так, что его с удовольствием слушают, хоть и знают, что в этих словах мало значимости.
- Рог! Рог! Серебряный рог! Говори Урузмаг. Скорее говори.
- Тихо, люди! Урузмаг слово скажет!
- Урузмаг великое слово будет говорить.
- А? Что? - повернулся Берия к Серову, а Серов указал на Кобулова и Момулова, эти двое что-то шепнули Берии.
- А-а! Да! Да! Мне вчера это говорили. Пусть скажет, если это так важно! Иди старик, иди! Говори!
Снизу из подмостка кричал еще один:
- Лаврентий Павлович? Товарищ Лаврентий Павлович, разрешите спросить.
- А? Что? Спрашивай!
- А что будет, если ингуши вернутся назад?
- Ингуши назад? - Лаврентий засмеялся и полез в карман, достал коробку спичек и показал народу. - Товарищи осетины, тут один спрашивает меня: а что будет, если вернутся ингуши? Вы видите эту коробку? Видите? А что будет с мухами, если их набить в эту коробку и бросить в снег в лютый мороз?
- Они подохнут!
- Они погибнут все до одной!
- Вот вам ответ, товарищи осетины, на этот вопрос.
Берия топнул ногой о помост.
- Никогда! Никогда нога ингуша больше не ступит на эту землю! Она теперь ваша во веки веков! Партия дарит вам ее!
- Ур-р-ра!
- Да здравствует товарищ Сталин, наш вождь и учитель!
- Да здравствует Советское правительство!
- Живи долго, Лаврентий Павлович Берия!
- Ур-р-ра!
Кобулов взял Урузмага за локоть и подвел к перилам помоста:
- Поторопись, старик, товарищ Берия торопится. У него много дел и без вас.
Урузмаг стал рядом с Берией, высоко и торжественно на обеих руках поднял рог, наполненный трижды перегнанной аракой. Но он замешкался, повернулся назад.
- В чем дело? - Спросил Кобулов по-осетински.
- Шапку с меня надо снять. В шапке нельзя говорить. Такой обычай.
- А-а, шапка? - Кобулов стащил со старика шапку, - говори!
Седые волосы Урузмага шевелил сквозной ветер по ущелью. Он был прекрасен с поднятым вверх рогом.
- О-о, Уастырджи! - громко произнес он, на площади установилась абсолютная тишина. - О-о!…
Тут из леса гулко ударил пулемет: ду-дуд-ду. А горное эхо повторило многократно: ду-ду-ду! ду-ду-ду! ду-ду!
Арака пролилась на седую голову и грудь Урузмага, рог полетел вниз, в толпу…
Началась суматоха и паника.
- Ингуши! Абреки! Спасайтесь!
Берию генералы буквально согнули в бараний рог и потащили вниз. Внизу наркома облепили телами энкеведешников, и этот рой по живому коридопу покатился к машинам. Все было выполнено четко.
- Абреки! Спасайтесь!
Людская волна колыхнулась к дороге, ведущей к городу. Но энкеведешники вмиг сообразили, что это помешает движению машины со столь дорогим для них телом. Из машины выпрыгнул энкеведешник с автоматом и дал длинную очередь поверх бегущей на них толпе. Волна вмиг застыла, как окаменелая, машины с места рванули и понеслись прочь на большой скорости.
Людской поток хлынул за ними, а многие бросились к реке, перебирались вброд на ту сторону, кто как мог.
Поляна быстро опустела.
Остались двое: на помосте, уцепившись руками в перила, стоял седой Урузмаг - у него от страха ноги отнялись, внизу стоял никому не нужный Кубады. Как ему бежать слепому? Да и зачем?
- О Кубады, какой страшный день!
- Я же говорил тебе, Урурзмаг, что из вашей затеи ничего не получится. Я тебя отговаривал, а знаешь почему? Чтобы не было повода упрекать наш народ в будущем. Такое не забывается и через тысячелетие. Нет, Урузмаг, ты не был умным человеком. А по голосу я чувствую, что ты испугался и дрожишь. Ты же старик, Урузмаг, чего боишься?
- Ты лучше прячься, Кубады. Эти ингушские абреки стреляют. Это пули мести.
- Кубады не боится ни ингушей, ни их винтовок. Господь не позволит им пролить мою безгрешную кровь. Ты можешь сойти вниз?
Историческая повесть о великом русском изобретателе Ползунове.
Роман «Легенда Татр» (1910–1911) — центральное произведение в творчестве К. Тетмайера. Роман написан на фольклорном материале и посвящен борьбе крестьян Подгалья против гнета феодального польского государства в 50-х годах XVII века.
Немецкий писатель Теодор Крёгер (настоящее имя Бернхард Альтшвагер) был признанным писателем и членом Имперской писательской печатной палаты в Берлине, в 1941 году переехал по состоянию здоровья сначала в Австрию, а в 1946 году в Швейцарию.Он описал свой жизненный опыт в нескольких произведениях. Самого большого успеха Крёгер достиг своим романом «Забытая деревня. Четыре года в Сибири» (первое издание в 1934 году, последнее в 1981 году), где в форме романа, переработав свою биографию, описал от первого лица, как он после начала Первой мировой войны пытался сбежать из России в Германию, был арестован по подозрению в шпионаже и выслан в местечко Никитино по ту сторону железнодорожной станции Ивдель в Сибири.
«Страницы прожитого и пережитого» — так назвал свою книгу Назир Сафаров. И это действительно страницы человеческой жизни, трудной, порой невыносимо грудной, но яркой, полной страстного желания открыть народу путь к свету и счастью.Писатель рассказывает о себе, о своих сверстниках, о людях, которых встретил на пути борьбы. Участник восстания 1916 года в Джизаке, свидетель событий, ознаменовавших рождение нового мира на Востоке, Назир Сафаров правдиво передает атмосферу тех суровых и героических лет, через судьбу мальчика и судьбу его близких показывает формирование нового человека — человека советской эпохи.«Страницы прожитого и пережитого» удостоены республиканской премии имени Хамзы как лучшее произведение узбекской прозы 1968 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«У чёрного моря» - полудокумент-полувыдумка. В этой книге одесские евреи – вся община и отдельная семья, их судьба и война, расцвет и увядание, страх, смех, горечь и надежда… Книга родилась из желания воздать должное тем, кто выручал евреев в смертельную для них пору оккупации. За годы работы тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой. А главной целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли, когда ворошил я свидетельства тех дней.