Обвал - [26]
Во все времена этой поляной в Двуречье пользовались для народных гуляний и сборищ по поводу великих событий, радостных и печальных.
Разве не великое событие, что с этой земли изгнан народ-абориген, а на его место заселяется другой. Пришли вооруженные до зубов полчища чужеземцев, вытурили древний народ с его родины и приглашают других:
- Идите, владейте всем, что оставлено изгнанниками: их городами и селами, их домами, имуществом, скотом. Берите и пользуйтесь, - мы вас одаряем всем этим.
Какой народ откажется от такого дара, проявив крайнее благородство? Такой народ нашелся только один - и это были горские евреи. Это непонятный и неповторимый поступок иудеев; навряд ли еще один народ найдется, способный на такое. «Они изгнаны, как прежде изгонялись мы. Да не войдет ни один иудей в их брошенные жилища и не возьмет с иголки». Таково было постановление раввинов в Грозном.
Оставим иудеев с их непонятными для всего человечества религией, психологией, жизнепониманием, у них почему-то все наоборот, чем у других. Мы собрались говорить о великом, так давайте говорить.
…С одной стороны раздвоенный рукав реки и открытое пространство, с другой стороны, горы густо заросшие лесом. И народ, много народа, празднично одетого, веселого. Веселы те, что помоложе, а у тех, что постарше на лицах нескрываемая тревога: опыт подсказывает им, что не все получается в жизни так гладко, как задумывается. Кто его знает: надолго ли? И вообще: получится ли? Что будет, когда пройдет десять, шестнадцать, двадцать лет? Ведь такое не забывается веками.
Высокий и широкий помост сооружен у самой реки. Он обнесен перилами. Посередине трибуна. На помосте и на перилах ковры. На ступеньках, ведущих на верх помоста, тоже ковры, их принесли с опустевших ингушских домов села Шолхи.
Все готово для великого действа - произнесения старцем тоста «за окончательное избавление от вековечных врагов». Готов большущий турий рог с серебряным окладом и цепью, готова арака, которую в нее нальют, готова длинная шеренга девушек, наряженных в национальные костюмы с подношениями на руках - олибахи, готов старец Урузмаг, знаток древних традиций, которому поручено произнести над рогом проклятье врагу и благословение своему народу. И еще здесь много всякого начальства из города и военных, каких-то больших военных, НКВД и МГБ.
Прокладывая палочкой себе дорогу, по толпе пробирается слепой Кубады. Его фандыр висит за спиной в холщовом мешочке.
- О-о, Кубады! Не тебя ли пригласили произнести великий тост над турьим рогом?
- Нет, не меня, - коротко ответил певец на эту колкость. - Слава Богу, не меня!
Толпа окружает певца, чтобы немного поразвеяться до начала торжества.
- Почему же тебя не пригласили на это великое дело, разве ты у нас не самый большой певец?
- Я самый большой певец не только Осетии. Лучшие галгайские, кумыкские и даже нохчинские * певцы признали мое первенство.
- Так в чем же дело, о Кубады?
- А в том, люди, что я изрекатель добра, а вы собрались сотворить зло.
- Как? Ингушские земли отдают нам… Разве это плохо?
- Все это плохо кончится, очень плохо, люди ушли бы вы домой!…
- О Кубады, мы долго ждали этот день!
- Очень плохо! Очень плохо! Но лучше бы, если вы разошлись домой… Плохо то, что вы задумали… Чего вы еще хотите? Чужеземцы согнали их с родины, вы разграбили все их имущество и заняли их дома, а кое-где уже осквернены могилы. Так вы собрались, чтобы всем народом плюнуть им во след?… Как хорошо, что я слеп, но еще лучше бы, мне быть и глухим. Этот Урузмаг глуп, очень глуп. Он выпил целую реку араки, но ума не прибавилось. В застолье все прощается, а тут не застолье, тут - война, не прощается ни один жест, ни одно слово… Может, уйдете домой? Вы - мои люди, мне за вас страдать.
- О, Кубады, это такой день! Такой праздник! Разве ты не слыхал, кто к нам приедет? Сам Лаврентий Берия - друг нашего народа.
- Лучше бы ему не приезжать. Как мне вас убедить?…
- Иди туда поближе, Кубады, может и тебе достанется что-нибудь от сегодняшнего пира… Столько пирогов нанесли! Целые горы!
- Нет! Не хочу. Мне не надо. У меня в мешке с фандыром целый хлеб и сыр… Но вы бы лучше ушли отсюда…
- Едут! Едут!
- Это он! Едет сам он!!!
- Туда смотрите на дорогу! Черные машины! Как близнецы!
Взоры устремились на дорогу, что ведет из города: на ней показалась вереница черных одноликих, блестящих машин. Они шли быстро на короткой дистанции друг от друга. Энкеведешники и военные образовали коридор, по которому должен был двигаться он к помосту на трибуну. Поднялись крики: одни требовали соблюдение порядка и грозились сурово наказать нарушителей, а толпа ликовала.
- Да здравствует путеводитель великой коммунистической партии большевиков!
- Вождь и учитель мирового пролетариата!
- Светоч мира!
- Осуществитель вековых надежд нашего народа!
- Иосиф Виссарионович Сталин!
- Ур-р-р-ра!
Заранее подготовленный хор запел торжествующее победное «Ой варайда - гей!».
Машины остановились полукольцом, боками к поляне, дверцы всех машин разом раскрылись. Из одной выскочил полненький, белолицый, прыткий человек в очках - Лаврентий Берия.
Остров Майорка, времена испанской инквизиции. Группа местных евреев-выкрестов продолжает тайно соблюдать иудейские ритуалы. Опасаясь доносов, они решают бежать от преследований на корабле через Атлантику. Но штормовая погода разрушает их планы. Тридцать семь беглецов-неудачников схвачены и приговорены к сожжению на костре. В своей прозе, одновременно лиричной и напряженной, Риера воссоздает жизнь испанского острова в XVII веке, искусно вплетая историю гонений в исторический, культурный и религиозный орнамент эпохи.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».