Общественная миссия социологии - [60]
Социологические законы отражают социальную реальность, являющуюся частью природы, точнее было бы сказать, Космоса, но по многим признакам отличающуюся от нее. Прежде всего единством структуры и деятельности, с их постоянными взаимопереходами[244], наличием эмерджентных свойств[245], неаддитивностью (целое больше суммы частей), нелинейным характером процессов[246], активностью человека как субъекта социальных изменений. Отметим наиболее важные особенности социальных законов, относительно которых, как нам представляется, нет ясности.
Социологические законы, во-первых, всегда имеют вероятностную природу; во-вторых, они представляют собой некоторую идеализацию, или, как выражался Вебер, «мысленную изоляцию компонентов непосредственно данного события»[247]; в-третьих, они отражают не только существующее, но и должное, т. е. являются по своей сути деонтическими. Вероятностный характер означает, что предсказательная функция закона работает только для массовых событий, но не единичных случаев (например, можно предсказать, что соотношение мальчиков и девочек среди всех родившихся составит 105 к 100, но не пол конкретного ребенка).
Релевантная импликация (в отличие от материальной)[248] выражает обусловленность одного другим и может быть истинной только при истинности посылок, т. е. и А, и Б. Так, выражение «нет дыма без огня» в логической форме означает: «Если А (дым), то Б (огонь)». Оно истинно только для ситуации, когда есть дым и есть огонь, но не истинно, если есть дым, но нет огня (дымовая шашка), или есть огонь, но нет дыма (горит древесный уголь). Этот момент не замечается критиками, в частности и К. Поппером, которые рассматривают общественные законы по аналогии с динамическими законами физики. Возьмем, к примеру, самый фундаментальный социологический закон – закон общественного разделения труда. Сформулируем его в форме релевантной импликации «Если А, то Б», где А – совокупность следующих условий-посылок:
1) наличие сложного многооперационного труда; 2) большое число участников (у Робинзона не может быть разделения труда); 3) потребность в избыточном продукте – для других, а значит, в повышении эффективности труда; Б – означает трудовую специализацию работников; закрепление людей за определенными занятиями.
Тогда в полной грамматической форме закон общественного разделения труда можно сформулировать следующим образом: при наличии сложного, многооперационного труда, выполняемого коллективно многими людьми, ставящими перед собой общую цель – получение избыточного продукта, и поэтому озабоченных повышением эффективности совместной деятельности, объективно возникает трудовая специализация и закрепление определенных занятий за людьми, а людей за занятиями.
Не будем детализировать, что следует из этого закона – возникновение профессий, образование социальной структуры общества – сословий, классов и т. д., вплоть до наших дней, когда правильное понимание этого закона позволяет грамотно планировать подготовку и переподготовку кадров в соответствии с изменяющимися потребностями общественного производства и социокультурной сферы. Обратим внимание здесь на два момента. Во-первых, этот закон нельзя отнести к динамическим, хотя он действует на протяжении всей истории – от социобиологической эпохи первобытного человеческого стада (половозрастное разделение труда) до современной высокотехнологичной цивилизации. Исключения тем не менее возможны – достаточно изменить одну из посылок А – и они имеют место даже сегодня: натуральное хозяйство, замкнутые и локализованные сообщества и др. Во-вторых, действие этого закона далеко не всегда учитывается, что видно хотя бы по диспропорциям в подготовке специалистов (в СССР в 1980-е годы не работали по специальности 60 % выпускников педвузов, 50 % инженеров, 40 % технологов и даже 10 % медиков).
Что касается метода «идеализации», «мысленной изоляции», или «силы абстракции», как говорил Маркс, то его роль в социальном познании общеизвестна. Поэтому не понятно, когда, говоря о законах, некоторые авторы имеют в виду «фотографирование» действительности. Чтобы было ясно, о чем идет речь, обратимся к самому, пожалуй, «одиозному» примеру для критиков – закону обнищания рабочего класса. Считается, что этот закон опровергнут фактуально, т. е. доказано несоответствие вывода действительности. С этим молчаливо согласились в свое время и марксисты. Во всяком случае, с конца 1960-х годов в СССР о нем не упоминалось ни в научной литературе, ни в программных документах. К. Поппер, Ф. Хайек говорят об этом законе лишь в одном смысле – для разоблачения предсказаний и любого «законотворчества».
