О национализации - [19]

Только политическая сила, которая сможет идеологически и организационно возглавить процесс возникновения в промышленных производительных регионах военизированных отрядов, готовых к выстраиванию национального управления при политическом представительном самоуправлении и к гражданской войне против сторонников удержания господства коммерческого космополитизма, и докажет способность подготовить из них тысячи и тысячи сознательных бойцов, идейно устремлённых к победе ради национализации территории и производительных сил страны, – только она в состоянии будет реально вести борьбу за власть и осуществлять Национальную революцию. Способность идеологически и практически возглавить этот процесс она проявит через способность организовать административно-территориальный захват стратегически важного для борьбы с режимом диктатуры коммерческого политического интереса региона. Регион должен быть достаточно близким к столице и промышленно развитым, с крупным городом в качестве места расположения главной штаб-квартиры революционной политической организации, городом, в котором, как в зеркале, отражаются крупные буржуазно-экономические и политические промышленные интересы и их непримиримое противоборство с олигархическими интересами, обслуживаемыми исполнительной властью ныне господствующего в стране режима.

8. Рынок – средство. Устойчивые общественные отношения – цель

Обобщим выводы, сделанные в предыдущих главах.

Всякая феодально-государственная собственность, а так же её разновидность: коммунистическая государственная собственность, – управлялась и защищалась привилегированной государственной или партийно-государственной бюрократией. Государственные интересы при этом были такими, какими их понимало коллективное бюрократическое мышление, как главное собственническое мышление на высшем этапе развития феодальной традиции государственной власти.

Национально-государственная же собственность управляется и защищается политической действенностью национально-общественной государственной власти, которая осознала и обозначила свой национальный корпоративный интерес в мировых рыночных капиталистических отношениях. В идеале национально-общественная государственная власть является сословно-корпоративной, с чётким сословным разделением труда и с сословными правами на определённую часть национальной собственности, с особыми внутрисословными отношениями и культурами, объединяемыми наличием самодовлеющего политического национального сознания на основе национальной общественной этики и морали. Национализация политических, юридических, экономических отношений и всей собственности конкретной страны, как одна из главных задач Национальной революции, есть лишь непременное условие для появления зародыша традиции именно такой, национально-общественной государственной власти. Но при всех прежних Национальных революциях, которые происходили в переживших буржуазные революции странах, национализация осуществлялась опытным путём, без ясного понимания, что надо стремиться именно к этой стратегической политической цели. Признаки приближения националистических политических сил к такому пониманию под воздействием русского ленинского большевизма обозначились, быть может, лишь в фашистской Италии и в национал-социалистической Германии.

Переход от феодально-бюрократической государственной власти к национально-общественной государственной власти всегда и везде совершался не непосредственно от одной к другой, а через промежуточную буржуазную или буржуазно-демократическую революцию. Буржуазная или буржуазно-демократическая революция до основания разрушала феодальную традицию государственной власти, которая позволяла феодальной бюрократии контролировать совокупную собственность государства и управлять ею так, чтобы не давать возможности коммерческим интересам подорвать основы производственных отношений. Феодальная бюрократия всесторонней регламентацией экономических отношений и прав собственности позволяла только товарную продукцию и лишь на определённых условиях превращать в абсолютную коммерческую собственность. Но после начала буржуазной революции, вся собственность, в том числе связанная с производственными отношениями, начинает растаскиваться и превращаться в абсолютную частную собственность. И кем же? В основном теми, кто сделал крупные спекулятивные и ростовщические капиталы, занимался расхищением казны, разбоем, взяточничеством, обосновывая и оправдывая свои поступки догмами гуманитарного либерализма. Эти новые собственники стремятся превратить захваченную собственность в абсолютный товар, то есть в собственность, отчуждаемую от самой страны. И единственным сдерживающим их фактором становятся представительная буржуазная власть и создаваемые ею для поддержания социальной устойчивости новые исполнительные учреждения управления.

При таком положении дел проблема сохранения политической целостности страны прямо толкает представительную власть поощрять высокопоставленных чиновников новой исполнительной власти к расхищению земельной и прочей собственности, как средству удержания её под контролем центрального правительства. Очень наглядно это происходило в начале 90-х годов в России, когда коммунистическая номенклатура получила негласные права представительных властей всех уровней на сознательное превращение советской государственной собственности в свою частную собственность. Но превращение советской госсобственности в частную собственность номенклатуры и бюрократов совершалось в условиях идеологического господства либерального взгляда на неё, как на абсолютную частную собственность. Поэтому получался чудовищный парадокс. Чем честнее, чем нравственнее и патриотичнее был бюрократ или чиновник, тем он сознательнее должен был стремиться захватить наибольший кусок собственности, чтобы её не расхитили безответственно циничные дельцы. Но захваченная собственность изменяла его отношение к социальным идеям и идеалам, разрушала их, заменяла циничным эгоизмом владельца абсолютной частной собственности, владельца товара, который он стремился вывести из-под всякого контроля власти для спекулятивной перепродажи ради личного обогащения. При режиме же диктата коммерческого космополитизма, когда власть полностью оказалась в руках правящего класса подобных собственников, бюрократические собственники постепенно отчуждались от традиции государственности, традиции подавления государственной властью интереса абсолютной частной собственности для создания условий развитию производительных сил страны. Подобное моральное и нравственное перерождение подавляющего большинства бюрократов происходило при всех буржуазных революциях, после чего бюрократы превращались в циничных паразитов, главных слуг и главную опору режима диктатуры коммерческого космополитизма, равнодушных к дальнейшей судьбе страны, озабоченных только сиюминутным собственным благополучием и текущим управлением ради удержания власти.