О, мед воспоминаний - [22]
волнистые... Она приехала из Парижа. Я помню ее на одном из вечеров, элегантно
одетую, с нитками жемчуга вокруг шеи, по моде тех лет. Все наши мужчины без
исключения ухаживали за ней. Всем без исключения одинаково приветливо улыбалась
она в ответ.
Обе сестры были очень общительны. Они следили за литературой,
интересовались театром. Мы не раз бывали у них в уютном доме в Несвижском переулке.
Как-то раз Роза Львовна сказала, что ее приятель-хирург, которого она ласково назвала
„Мышка", сообщил ей, что у его родственника-арендатора сдается квартира из трех
64
комнат. Михаил Афанасьевич ухватился за эту мысль, съездил на Большую
Пироговскую, договорился с арендатором, вернее, с его женой, которая заправляла
всеми делами. И вот надо переезжать.
Наступил заключительный этап нашей совместной жизни: мы вьем наше
последнее гнездо...
65
ПОСЛЕДНЕЕ ГНЕЗДО
В древние времена из Кремля по прямой улице мимо Девичья Поля ехали в
Новодевичий монастырь тяжелые царские колымаги летом, а зимой расписные возки. Не
случайно улица называлась Большая Царицынская...
Если выйти из нашего дома и оглянуться налево, увидишь стройную шестиярусную
колокольню и очертания монастыря. Необыкновенно красивое место. Пожалуй, одно из
лучших в Москве.
Наш дом (теперь Большая Пироговская, 35-а) — особняк купцов Решетниковых,
для приведения в порядок отданный в аренду архитектору Стую. В верхнем этаже —
покои бывших хозяев. Там быца молельня Распутина, а сейчас живет застройщик-
архитектор с женой.
В наш первый этаж надо спуститься на две ступеньки. Из столовой, наоборот, надо
подняться на две ступеньки, чтобы попасть через дубовую дверь в кабинет Михаила
Афанасьевича. Дверь эта очень красива, темного дуба, резная. Ручка — бронзовая
птичья лапа, в когтях держащая шар... Перед входом в кабинет образовалась
площадочка. Мы любим это своеобразное возвышение. Иногда в шарадах оно служит
просцениумом, иногда мы просто сидим на ступеньках как на завалинке. Когда мы
въезжали, кабинет был еще маленький. Позже сосед взял отступного и уехал, а мы
34
сломали стену и расширили комнату М.А. метров на восемь плюс темная клетушка для
сундуков, чемоданов, лыж.
Моя комната узкая и небольшая: кровать, рядом с ней маленький столик, в углу
туалет, перед ним стул. Это все. Мы верны себе: Макин кабинет синий. Столовая желтая.
Моя комната — белая. Кухня маленькая. Ванная побольше.
С нами переехала тахта, письменный стол — верный спутник М.А., за которым
написаны почти все его произведения, и несколько стульев. Два экзотических кресла, о
которых я упоминала раньше, кому-то подарили. Остальную мебель, временно
украшавшую наше жилище, вернули
67
ее законному владельцу Сереже Топленинову. У нас осталась только подаренная
им картина маслом, подписанная: „Софроновъ, 17 г.". Это натюрморт, оформленный в
темных рембрандтовских тонах, а по содержанию сильно революционный: на почетном
месте, в серебряной вазе — картошка, на переднем плане, на куске бархата — луковица;
рядом с яблоками соседствует репа. Добрые знакомые разыскали мебель: на
Пречистенке жила полубезумная старуха, родственники которой отбыли в дальние края,
оставив в ее распоряжение большую квартиру с полной меблировкой, а старуху начали
теснить, пока не загнали под лестницу. От мебели ей надо было избавляться во что бы то
ни стало. Так мы купили шесть прекрасных стульев, крытых васильковым репсом, и
раздвижной стол-„сороконожку". Остальное — туалет, сервант, кровать — приобрели
постепенно, большей частью в комиссионных магазинах, только диван-ладью купили у
знакомых (мы прозвали ее „закорюка"). Старинный торшер мне добыла Лена Понсова.
Вся эта мебель находится у меня и по сей день, радует глаз своей нестареющей
элегантностью.
Надежда Афанасьевна, Макина сестра, наша всегдашняя „палочка-выручалочка",
направила к нам домашнюю работницу. Пришла такая миловидная, чисто русская
женщина, русая, голубоглазая Маруся. Осталась у нас и прожила несколько лет до своего
замужества. Была она чистоплотна и добра. Не шпыняла кошек. Когда появился пес,
полюбила и пса, называла его „батюшка" и ласкала.
Вот как появился пес: как-то, в самый разгар работы над пьесой „Мольер", я пошла
в соседнюю лавочку и увидела там человека, который держал на руках большеглазого,
лохматого щенка. Щенок доверчиво положил ему лапки на плечо и внимательно
оглядывал покупателей. Я спросила, что он будет делать с собачонкой. Он ответил: „Что
делать? Да отнесу в клиники" (это значит для опытов в отдел вивисекции). Я попросила
подождать минутку, а сама вихрем влетела в дом и сбивчиво рассказала Маке всю
ситуацию.
— Возьмем, возьмем щенка, Макочка, пожалуйста!
Так появился у нас пес, прозванный в честь слуги
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.