О, мед воспоминаний - [21]
61
написав, что в пьесе „Дни Турбиных" — атмосфера собачьей свадьбы („Известия",
8 октября 1926 г.). Михаил Афанасьевич мудро и сдержанно (пока!) относится ко всем
этим выпадам.
„Зойкина квартира" идет тоже с аншлагом. В ознаменование театральных успехов
первенец нашей кошки Муки назван „Аншлаг".
В доме также печь имеется,
У которой кошки греются.
Лежит Мука, с ней Аншлаг.
Она — эдак, А он так.
Это цитата из рукописной книжки „Муки-Маки", о которой я упоминала выше. Стихи
Вэдэ, рисунки художницы Н. А. Ушаковой. Кошки наши вдохновили не только поэта и
художника, но и проявили себя в эпистолярном жанре. У меня сохранилось много
семейных записок, обращенных ко мне от имени котов. Привожу, сохраняя орфографию,
письмо первое. Надо признаться: высокой грамотностью писательской коты не
отличались.
32
Дорогая мама!
Наш миый папа произвъ пъръстоновку в нешей уютной кварти. Мы очень
довольны (и я Аншлаг помогал, чуть меня папа не раздавил, кагда я ехал на ковре кверху
ногами).Папа очень сильный один все таскал и добрый не ругал, хоть он и грыз
крахмальную руба. а тепър сплю, мама, на тахте. И я тоже. Только на стуле. Мама мы
хочем, чтоб так было как папа и тебе умаляим мы коты все, что папа умный все знаит и
не менять. А папа говорил купит. Папа пошел а меня выпустил. Ну целуем тебе. Вы
теперь с папой на тахте. Так что меня нет.
Увожаемые и любящие коты.
Котенок Аншлаг был подарен нашим хорошим знакомым Строиским. У них он
подрос, похорошел и неожиданно родил котят, за что был разжалован из Аншлага в
Зюньку.
62
На обложке книжки „Муки-Маки" изображен Михаил Афанасьевич в трансе: кошки
мешают ему творить. Он сочиняет „Багровый остров".
А вот еще там же один маленький портрет Михаила Афанасьевича. Он в пальто, в
шляпе, с охапкой дров (у нас печное отопление), но зато в монокле. Понятно, что
карикатура высмеивает это его увлечение. Ох, уж этот монокль! Зачастую он вызывал
озлобление, и некоторые склонны даже были рассматривать его как признак
ниспровержения революции.
В это же время мы оба попали в детскую книжку Маяковского „История Власа,
лентяя и лоботряса" в иллюстрациях той же Н.А.Ушаковой.
Полюбуйтесь: вот мы какие, родители Власа. М.А. ворчал, что некрасивый.
К сожалению пропала или уничтожена книжка Гастона Леру „Человек, который
возвратился издалека" в переводе Мовшензона. Н.А.Ушакова рисовала цветными
карандашами прямо по печатному тексту, который приблизительно звучал так: „По утрам
граф и графиня выходили на крыльцо своего замка. Графиня ласкала своих борзых..."
(Граф — М.А., графиня — я).
Остроумные комментарии от имени переводчика написал Коля Лямин. А страшные
места?
Синим карандашом была изображена костлявая рука привидения, сжимающая
фитиль зажженной свечи.
„Любочка и Мака! Этого на ночь не читывайте!"
Это было такое веселое талантливое озорство. Я до сих пор огорчаюсь, что какие-
то злые руки погубили эту книжку.
В книжке „Муки-Маки" изображена разрисованная печь: это я старалась. Мне
хотелось, чтобы походило на старинные изразцы. Видно, это и пленило проходившего
как-то мимо нашей открытой двери жильца нашего дома — наборщика.
— У вас очень уютно, как в пещере, — сказал он и попросил поехать с ним в
магазин и помочь ему выбрать обои для комнаты. Я согласилась. Михаил Афанасьевич
только ухмылялся. В Пассаже нам показывали хорошие образцы, гладкие, добротные,
но мой спутник приуныл
63
и погрузился уже в самостоятельное созерцание развешанных по стенам
образчиков. И вдруг лицо его просветлело.
— Я нашел, — сказал он, сияя. — Вы уж извините. Мне как страстному рыболову
приятно посмотреть: тут вода нарисована! И правда, в воде стояли голенастые цапли. В
клюве каждая держала по лягушке.
— Хоть бы они рыбу ели, а то ведь лягушек, — слабо возразила я.
33
— Это все равно — зато вода. Потом М.А. надо мной подтрунивал: „Контакт
интеллигенции с рабочим классом не состоялся: разошлись на эстетической платформе,"
— шутил он.
Никаких писателей у нас в Левшинском переулке не помню, кроме Валентина
Петровича Катаева, который пришел раз за котенком. Больше он у нас никогда не бывал
ни в Левшинском, ни на Б. Пироговской. Когда-то они с М.А. дружили, но жизнь развела их
в разные стороны. Вспоминаю бывавшего в тот период небольшого элегантного крепыша
режиссера Леонида Васильевича Баратова и артиста театра Корша Блюменталь-
Тамарина, говоруна и рассказчика — впрочем, черты эти характерны почти для всех
актеров...
К обычному составу нашей компании прибавились две сестры Гинзбург. Светлая и
темная, старшая и младшая, Роза и Зинаида. Старшая, хирург, была красивая женщина,
но не библейской красотой, как можно было бы предположить по имени и фамилии.
Наоборот: нос скорее тупенький, глаза светлые, волосы русые, слегка, самую малость,
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.