О любви… - [5]

Все эти мысли точат и атакуют в один момент.

— Я на работе, — бросаю я, — мне нужно сходить в энжин рум.

Разряжаю обстановку на миг, качусь по трапам вниз, Юра спит у ноутбука, пробегаюсь по машине, снова трапы, теперь вверх. Открываю дверь каюты, она спит, вид замечательный, боясь разбудить, падаю на диван и любуюсь ей, потом медленно переползаю на кровать, жар ее тела, мы обнимаемся и я отрубаюсь. Будит меня журчание душа в каюте из него выходит Мария.

— О, Дон Аллесандро, (это стеб, кстати, на предмет дона Аллесандро) любит спать, — смеется она, — а простая девушка встает рано. (Мы запускаем кофеварку) мне на работу, — говорит она, не рассчитывала задержаться у Тебя в гостях.

Я провожаю ее до самой проходной мог бы и дальше, но тогда бы, наверное, довел бы и до работы, я даю ей еще денег. «Возьми такси, — прошу я, — не хочу что бы Ты опаздывала».

Мы целуемся на глазах у секьюрити долго, долго; я бреду на пароход, я не хочу смотреть ей вслед; я становлюсь слишком сентиментальным. Меняю белье в каюте — оно будет напоминать мне о ней, я не хочу — будет грустно, тащу пакеты из меркадо Юре в каюту.

«О, чувак, — говорит он, — Ты что, в меркадо ездил?» «нет, — говорю, — невеста принесла и сказала что бы Ты съел и выпил» «Чувак, — ржет он, — оставайся здесь». «Нет, брат, спасибо, — говорю я, — в другой раз». Я работаю до полудня, чуть больше. Потом принимаю душ. Пересчитываю бабло. Не так уж и много, отсчитываю три сотни и мелочь, потом пораздумав, прибавляю еще. Еду в город, о чем информирую остаток крю ха-ха-ха. Но выехать получается только к вечеру, потому что какие то мелкие работы возникают. Еду в такси. Пишу смс Маше с местного чипа. Я жду ее в нашем кабаке возле меркадо.

Толстухи в возрасте, которые рулят там, уже расшаркиваются передо мной, спрашивая где Мария. «Будет позже», — говорю я, тяну Гордонс с тоником. Она появляется прямо передо мной, я офигительно задумался обо всем, мы обнимаемся, ужинаем.

— Маша, — прошу я ее, — поедем в Пауло, я хочу купить Тебе подарки. Она поднимает глаза.

— Ооо, да мой кавалер ограбил банк? — ржет она.

— Нет, — говорю я как-то отрешенно, потому что в голове мысли о разговоре ночью.

— Давай завтра, а? — говорит она. — С утра.

Окей, мы идем в ее маленькую квартиру в Сантосе, которую здесь снимает для нее компания. Утром мы едем в Пауло, мы болтаем в автобусе, автобус, кстати, такой нормальный ну, типа, междугородний, так обо всем: она рассказывает мне местные истории, достопримечательности, поражаюсь она так до фига знает — каждый раз что-то новое.

— Маша, — спрашиваю, — ты что в турфирме работала? — она заливается от смеха, — да, а откуда ты знаешь? Я, кажется, кое что начинаю понимать, да так просто, — говорю, — подкованная лучше любой энциклопедии.

— Ну не без этого, — отвечает она, — а вообще я очень люблю свою страну еще и поэтому. Я здесь родилась и выросла, я никогда не видела Европы, но и не особо страдаю — есть тиви, интернет… может, когда разбогатею, поеду. И в УкраинУ- ржу я.

— А вот в украинУ, могу хоть сейчас, — я немного офигиваю.

— Как? — говорю.

— А просто, — ржет она — обращаюсь в твое консульство, говорю: я ношу ребенка украинЫ и меня сразу оправят вместе с Тобой. А нет — Мы объявим вам войну.

Я смеюсь, я рад, что разговор принял дурашливую тему. Хотя еще одно упоминание о ребенке задевает меня. Неужели. Мы тусим по магазинам она превращается в леди, снова меряет тряпки, мы скупаем их, она иногда, как маленькая девочка дурачится, смеется и кричит: «Алекс, ну как?» Я согласно киваю — мне нравится ее манера одеваться, впрочем, как у большинства латиносок. Этот стайл провокация во всем: иногда это вульгарно, но у них и на них это смотрится очень сексапильно без ханженства.

Увешанные пакетами, мы катимся к ее дому, она щебечет, я здороваюсь с обитателями ее улицы, как будто сам прожил здесь, дарю мелкие презенты, типа пачек красного «Мальборо». Какая-то старуха говорит долго на португисе или наречии, я не фига не понимаю, Мария просто цветет.

— Что она говорила так долго? — спрашиваю я.

— Она сказала, что ты щедрый дон и добрый и что они ждут, — тут Маша ржет еще больше, не сдерживаясь, — нашей свадьбы и детей помогут нянчить.

Мы валяемся в ее квартире, я отправил пару деловых мейлов с машиного ноута настроение, ну такое, как будто что-то произойдет… пока хорошо но… идет реклама концертов всяких знаменитых европейских банд. Они, кстати, сюда едут просто косяками собирая стадионы, никогда не думал что Бразильерия так помешана на роке, Маша что то говорит о визите Мейденов показывает мне майки с концертов.

— После этого концерта я решила сделать тату, — говорит она. Ее тату — какой то узор чуть ниже спины, но выполнен прикольно.

— Послушай, Маша, я хотел поговорить серьезно, — она останавливается, садится рядом со мной, берет меня за руки, и вдруг Маша становится сдержанной, как никогда.

— Ну, я примерно, знаю о чем Ты хочешь спросить: будешь Ты со мной или нет — ребенок будет.

Я теряюсь, но понимаю, что я сам напросился, она умней меня, сто процентов, убеждаюсь после последующего диалога.