О «Диалектике природы» Энгельса - [17]

Среди самих естествоиспытателей, если не считать химика Шорлеммера, ближе всего подвел естествознание к марксизму, несомненно, Дарвин. Этим и объясняется тот факт, что Маркс презентовал 2-е издание I тома «Капитала» (1873 г.) Дарвину. В ответ на это Дарвин писал Марксу 1 октября 1873 г.: «Благодарю Вас за оказанную мне честь присылкой Вашего большого труда о «Капитале»; я искренне желал бы быть более достойным его получения, лучше разбираясь в этом глубоком и важном вопросе политической экономии. Сколь ни были бы различны наши научные интересы, я полагаю, что оба мы искренне желаем расширения познания и что оно в конце концов несомненно послужит к возрастанию счастья человечества»[3-25].

Впоследствии Маркс намеревался даже посвятить один из последующих томов «Капитала» или одну его часть Дарвину, о чем свидетельствует ответное письмо Дарвина Марксу от 13 октября 1880 г.[3-26]

В связи со всем сказанным выше понятна та параллель, которую Энгельс и Ленин проводили между Марксом и Дарвином. Готовя речь для произнесения её над гробом Маркса, Энгельс записал: «Карл Маркс был одним из тех выдающихся людей, каких немного рождается в течение столетия. Чарльз Дарвин открыл закон развития органического мира на нашей планете. Маркс открыл основной закон, определяющий движение и развитие человеческой истории...»[3-27]. В самой же речи эта параллель усилена еще больше: «Подобно тому, — говорил Энгельс, — как Дарвин открыл закон развития органического мира, Маркс открыл закон развития человеческой истории...»[3-28].

Ленин в своей первой крупной работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» продолжил эту мысль Энгельса: «Как Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, случайные, «богом созданные» и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними, — так и Маркс положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индивидов, допускающий всякие изменения по воле начальства (или, все равно, по воле общества и правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие общественно-экономической формации, как совокупности данных производственных отношений, установив, что развитие таких формаций есть естественно-исторический процесс»[3-29].

Позднее, в «Философских тетрадях» Ленин записал: «Идея универсального движения и изменения (1813, Логика) угадана до её применения к жизни и к обществу. К обществу провозглашена раньше (1847), чем доказана в применении к человеку (1859)»[3-30]. Здесь Ленин сопоставляет три великих произведения, которые составили собой три вехи на пути проникновения диалектики в различные области человеческого знания: благодаря «Науке логики» Гегеля (1813 г.) она проникла в область духа, мышления; благодаря «Коммунистическому манифесту» Маркса и Энгельса (1847 г.) — в общественные науки; благодаря «Происхождению видов» Дарвина (1859 г.) — в естествознание. Две последние вехи непосредственно сближены между собой Лениным.

Можно предполагать, как радовался бы Маркс завершению Энгельсом «Диалектики природы», которая соединила бы в себе все три вехи: (1) диалектику как логику и теорию познания, (2) диалектику истории общества, на почве которой вырастает и сама наука о природе, и (3) диалектику естествознания, подводящую вплотную к диалектике истории. Несомненно, замысел Энгельса был полностью созвучен идеям Маркса.

Следует добавить, что замысел Энгельса не потерял своего значения и своей увлекательности в наше время, когда в еще большей степени, чем 100 лет назад, стоит допрос о единстве всего человеческого знания, о пронизывании всей науки диалектикой. Если Маркс и Энгельс в «Немецкой идеологии» писали, что известна одна единственная наука — наука истории, то теперь это положение выступает с еще большей силой, подчеркивая единство истории природы, истории общества и истории человеческого духа, мышления. Сегодня общественные науки в несравненно большей степени, чем когда-либо раньше, научились констатировать наступление исторических событий с естественнонаучной точностью, все теснее сближаясь в этом отношении с естествознанием. В свою очередь и естествознание сближается все теснее с общественными, в особенности экономическими, науками, выступая, согласно Марксу, как непосредственная производительная сила общества. Оно все резче выявляет в условиях научно-технической революции свой социальный характер, свой генезис и свою конечную цель, уходящие корнями в насущные потребности современного общества.

Замечательный замысел Энгельса был как бы гениальным предвосхищением этого процесса, в котором современные естественные и общественные науки, включая политическую экономию, движутся навстречу друг другу; они как бы подтверждают в жизни то, что когда-то задумал Энгельс, создавая «Диалектику природы» в качестве естественнонаучного вступления к «Капиталу» Маркса. Задача марксистов сегодня — реализовать замысел Энгельса как в смысле доведения его работы до хрестоматийного её завершения на уровне науки конца XIX в., так и в смысле написания новой «Диалектики природы» на уровне науки последней трети XX в., в качестве естественнонаучного введения к труду по политической экономии социализма, который призван сегодня выполнить то, что для своего времени выполнил «Капитал» Маркса. К сожалению, такой труд еще не создан.