Новоорлеанский блюз - [49]

— Непременно, мистер Мэрейбл.

Лика не надо было подталкивать в спину, и на следующее же утро, встав с кровати, он начал готовиться к поездке в Сторивилль в Новом Орлеане, а спустя неделю был уже там. Кое-кого из жителей Култауна он встречал позже (Соню, Кориссу, Баббла), но многих, вернувшись в родные места, уже не застал. Сестра бесследно сгинула, по всей вероятности в могилу. Матушка Люси умерла, и известие о ее смерти дошло до Лика слишком поздно; он не успел на похороны. Старик Стекель тоже умер; мисс Бесси и Томаса Пороха застрелили в районе култаунского порта. Но Лик очень хорошо знал, что такое смерть, а поэтому ни груз воспоминаний о прошлом, ни тревоги из-за неясного будущего не могли повлиять на принимаемые им решения. Он постоянно вспоминал слова матушки Люси: «Сегодняшний день такой же, как и все остальные. Но у тебя всегда есть только сегодня». Лик Холден не осознавал своего места в истории, и этим, возможно, объясняется обилие расплывчатых полумифических историй о нем, популярных в среде джазменов и почитателей джаза.

Сам он говорил, что жизнь его как кипа нотной бумаги, и на всех листах ноты, ноты, ноты… но это все не для него, потому что он так и не научился их читать, а потому никогда не играл с оркестром Фейта Мэрейбла. Зато в его голове постоянно звучал хот-джаз, и это была его единственная тема, которую он без устали повторял и повторял, и она с каждым разом звучала все яснее и все отчетливее, исполняемая различными инструментами в различных ритмах и стилях. Итак, Лик обосновался в Тендерлойне (так тогда называли Сторивилль) и начал усиленные поиски Сильвии (которая не состояла с ним в кровном родстве). А когда имя его сестры невзначай слетало с его губ, он застенчиво улыбался про себя, а вслух говорил: «Когда человек по имени Судьба[45] указывает тебе, что делать, то спорить с ним не надо».

I: Лик и Луи; недолгое, но знаменательное сотрудничество

Новый Орлеан, штат Луизиана, США, 1915 год

Тогда, в 1915 году, тому, кто решил задержаться в Сторивилле в Новом Орлеане, можно было рекомендовать сосредоточить внимание на нескольких полезных вещах и одновременно вручить ему длинный список того, от чего умному человеку стоит держаться подальше. Конечно, в этих перечнях была и музыка, и общая атмосфера в городе, и скверный неочищенный алкоголь, обжигающий пищевод. В этих перечнях содержалась также и информация о чудовищных преступлениях, описание которых холодило ваш желудок не хуже льда, сбрызнутого сиропом саспариллы. Дурак может лишиться бумажника, пиджака и — черт возьми! — даже своей жизни, не выходя за пределы своего квартала. Сторивилль имел легальный статус района красных фонарей и из всех подобных мест в Соединенных Штатах имел самую скандальную известность.

Этот район получил свое имя от олдермена[46] Джозефа Стори, отличившегося тем, что он разъяснил жителям суть законодательного акта, вступившего в этом районе в силу в 1897 году[47]. Сейчас старый Джо Стори не был в восторге от того, что его имя ассоциируется с этим районом, но все были согласны в одном: название района вполне соответствует особенностям протекающей в нем жизни. Сторивилль[48]: в этом районе каждую ночь происходили истории — о сексе и азартных играх, о наркотиках и убийствах. Култаун в сравнении со Сторивиллем выглядел вполне благопристойным и спокойным районом.

Но когда юный Лик Холден прибыл в Сторивилль весной 1915 года, имея при себе лишь узел с одеждой, пару запасных башмаков да свой драгоценный корнет в обтрепанном футляре, он не особенно обращал внимание на неприглядные стороны здешней жизни. Его восхищала шумная Бэйзин-стрит, он не мог нарадоваться солнцу, лучи которого, отражаясь от окон убогих жилищ, заставляли сверкать бриллиантовыми искрами куски угля на тележках угольщиков.

Но от чего Лик не был в состоянии оторвать взгляда, так это от прелестных дам, прогуливающихся по улицам. Боже мой! Какие это были красавицы! Они шествовали группами, словно их рассортировали и объединили в соответствии с цветом кожи: примерно шесть из семи были негритянками, но встречались и мулатки и квартеронки. Лику было уже шестнадцать лет, но он никогда еще не был с женщиной, весь он всецело был поглощен музыкой и борьбой за существование. Но ведь в Култауне таких женщин и не было — вот в чем дело, подумал Лик. Да, таких женщин в Култауне не было! Таких веселых и приветливых, как небо в ясную погоду; таких, от которых, словно от специй, исходил особый аромат, и с такой походкой, будто они ведут вас в свою спальню!

А женщины тоже задерживали свои взгляды на Лике — хотя он был слишком молод для того, чтобы считаться завидным клиентом, — но они не могли не заметить его гордый высокий лоб, кроткие глаза, прямую ровную походку, как у негра-носильщика, который несет на голове тяжелый тюк, его высокий рост и широкую грудь. Но самое большое внимание привлекало то, как он постоянно ощупывает указательным пальцем нижнюю губу, будто поверяет, на месте ли она; женщинам это казалось проявлением чувственности и сексуальности, о чем сам он и не подозревал.