Новоорлеанский блюз - [48]

После этого первого, столь неожиданного выступления Лик в течение двух лет каждую ночь играл в клубе мисс Бесси с оркестром Томаса Праха. Однако очень скоро их оркестр стал более известен как оркестр молодого Лика Холдена, а когда Шутник поправился, он с радостью стал играть с Ликом вторую партию. Пока Лик играл, Соня, сидя за столиком, зарабатывал своими ловкими пальцами, зоркими глазами и острым языком неплохие деньги. Помимо этого, он взялся опекать группу проституток, незаметно для Лика превратившись в заправского сутенера, обладающего быстрым умом и сильными кулаками. Но большую часть времени он смотрел и слушал, как играет Лик (хотя тот едва ли замечал это), одновременно улаживая ссоры то ласковыми словами, а то и бритвой, всегда находившейся у него в кармане. По мере того как крепла репутация Лика-корнетиста, крепла на улицах Култауна и репутация Сони. Мужчины провожали его глазами, когда он проходил мимо, а потом, многозначительно глядя друга на друга и качая головами, говорили: «Да, этот парень не промах, он из тех, кто стреляет через карман!»

Играя каждую ночь в клубе, Лик не оставлял работу в магазине старика Стекеля (пятидесяти центов, которые он получал у мисс Бесси, явно не хватало на то, чтобы кроме него самого прокормить еще и матушку Люси с Кориссой). По большей части он играл в ночном клубе до 4 часов утра, а в семь часов уже выходил из дома и шел в квартал Джонс в магазин. Из-за этого он почти не видел Кориссу, но Корисса никогда не высказывала недовольства по этому поводу. Она была счастлива, наблюдая за тем, как Лик прокладывает себе дорогу в жизни, а заодно и зарабатывает деньги, на которые можно вполне сносно прожить. К тому же у нее появился поклонник по имени Баббл, который относился к ней с уважением и по-доброму. Баббл[42] был словно специально предназначен для Кориссы, медлительный и спокойный портовый рабочий (приятели шутили, что он «живет под куполом»); общаясь с ним, она даже и мыслить стала по-другому. Баббл относился к Кориссе как к своей жене, которой она и стала по прошествии времени.

В течение двух лет Лик шел по жизни прямой дорогой. Он работал, он играл, а что касается сна, то он научился высыпаться за несколько часов — ведь удавалось же ему, когда он был стрелком в школе «Два М», сосать леденец, купленный за пенни, чуть ли не полдня. И вдруг в одну из ночей, а было это в 1915 году, в его жизни произошел крутой поворот, столь же желанный, сколь и неожиданный. Высокий, рыжеволосый смуглый мужчина слушал его всю ночь. Лик не знал его в лицо, но наверняка слыхал имя этого человека, поскольку о нем ходили легенды на всем протяжении реки Миссисипи.

Фейт Мэрейбл[43] был руководителем великолепного оркестра, сопровождавшего пароходные экскурсии, предоставлявшиеся компанией «Стрекфас Лайн». В то время экскурсионные пароходы не останавливались в речной гавани Монмартра, однако, в тот самый день один из пароходов (под названием «Дикси Белль») привели в култаунский док из-за поломки машины. А сам Мэрейбл, которого не интересовало ничего, кроме музыки, в тот вечер бросил якорь в ночном клубе «У Бесси», где, как ему сказали, он услышит прекрасные блюзы в исполнении лучшего в этом городе оркестра.

Когда около трех часов ночи Лик сошел с эстрады с каплями пота на лбу и с распухшими от долгого напряжения губами, Соня, с горящими от возбуждения глазами, ухватил его за руку.

— Лик, послушай! — таинственным шепотом произнес он. — В зале сидит большой знаток джаза, и он хочет пообщаться с тобой.

Соня подвел Лика к столику, за которым, вальяжно развалясь на стуле, восседал длинноногий музыкант в прекрасном костюме — такие костюмы Лик видел только на белых людях. Его лицо, словно лицо ребенка, было сплошь усеяно веснушками; в руке дымилась длинная сигарета, источавшая слабый, но отчетливый аромат гвоздики.

— Это… — произнес Соня дрожащим голосом. — Лик, это… это Фейт Мэрейбл.

Сердце Лика остановилось и, как показалось ему, исчезло, но потом, через несколько мгновений, громко застучало, вновь оказавшись на своем месте.

— Очень рад видеть вас, мистер Мэрейбл, — пролепетал Лик.

Мэрейбл глубоко затянулся сигаретой и выпустил дым в потолок. У него был хриплый голос — он в течение многих лет старался перекрикивать гул и грохот корабельной паровой машины, — но в его манере говорить чувствовалась уверенность, настораживающая и отпугивающая людей с недобрыми намерениями.

— Ты — Лик? — произнес Мэрейбл. — Должен сказать, что ты попусту тратишь время, играя в этой крысиной дыре. Ты хоть раз играл в Новом Орлеане?

— Нет, сэр.

— Ты читаешь ноты? — спросил Мэрейбл. Все знали, что его оркестр играет по нотам.

— Нет, сэр.

Мэрейбл, улыбнувшись, кивнул, загасил окурок сигареты и постучал пальцами по столу, словно по клавишам каллиопы.

— Поезжай в Новый Орлеан, Лик. Там музыканты играют джаз так, будто не они дуют в свои инструменты, а корабельная машина, такая как на «Дикси Белль», подает в них пар. Там ты найдешь Кида Ори[44] — он управляет оркестром — и скажешь ему, что тебя прислал Фейт Мэрейбл. Может, он возьмет тебя к себе. А если ты научишься играть по нотам, Лик, разыщи меня.