Фабиан решил постричься. Он припарковал свой дом на колесах возле тротуара напротив первой парикмахерской, которую увидел. Лишь после того, как он вошел внутрь, он понял, что оказался в салоне, предназначенном для молодой модной клиентуры. В убранстве помещения, как и в облике молодых людей и девушек, обслуживаемых мастерами-женщинами, был налет некоторого пижонства.
Молодая женщина лет двадцати с небольшим с шапкой кудрявых волос, делавших ее похожей на херувима, принялась мыть ему голову. В джинсах и шелковой жилетке, стягивающей выпирающие наружу груди, монотонно, словно усталая кобыла, пережевывающая жвачку, она жевала жевательную резинку, не замечая движения челюстей и чавканья. Фабиан, уставившийся в потолок, чувствовал, как ее руки массируют кожу его головы, а грудь прижимается к его плечу, когда девушка наклоняется к нему.
— Как вы сегодня? — по привычке спросила парикмахерша.
— Отлично, — отозвался Фабиан.
— У вас еще хорошие волосы, — заметила она, смывая над раковиной мыло. — И седины не слишком много для вашего возраста!
— Спасибо, — ответил Фабиан, сознавая бедность своего языка и понимая, что не сумел выразить чувство благодарности, удовлетворившись затасканным «спасибо» и приевшимся «отлично».
— Вы живете поблизости? — поинтересовалась молодая женщина, усадив его в кресло.
— По ту сторону улицу, — сказал Фабиан.
— Вы шутите! — удивилась она. — Удивительное дело: столько людей живут рядом с тобой в этом городе, а ты об этом даже не догадываешься. — Она принялась стричь ему волосы. При каждом движении он замечал линию ее шеи, углубления под мышками, краешек груди. Он наблюдал за мастерицей в зеркало; они встречались взглядами, затем смотрели куда-то в сторону.
Разглядывая молодую женщину, он почувствовал, как в нем проснулось желание. Он понял, что станет мысленно преследовать ее до тех пор, пока, не в силах преодолеть первоначальный импульс, не предастся половым излишествам.
Однако Фабиан прислушивался к доводам разума и в следующее мгновение сумел увидеть в первом порыве чувственную истому, подмену желания, недостаточно сильную для того, чтобы снова предаться поискам.
— Чем занимаетесь? — спросила молодая женщина.
— Игрой в поло, — отозвался Фабиан.
— Игрой в поло? И тем зарабатываете на жизнь?
— Зарабатываю.
— В этом городе?
— Нет, не здесь. Я разъезжаю по разным городам, — объяснил он.
— Никогда не видела игры в поло, — призналась парикмахерша. — Смотрела только передачу про одного парня, игрока в поло, который упал с лошади и стал калекой на всю жизнь. После этого ему пришлось играть, сидя в кресле-каталке. Смотрели эту передачу?
— Вряд ли.
— А что собой представляет поло? — поинтересовалась молодая женщина.
— Это быстрая игра.
— А еще чем занимаетесь?
— Пишу.
— Для кино или телевидения? — В ее голосе еще звучала надежда.
— Ни для того, ни для другого. Просто пишу книги. О верховой езде.
— О том, как научиться ездить верхом?
— Не вполне. Скорее о том, что такое быть всадником.
— И что же это такое?
— Если действительно хотите об этом узнать, то вам следовало бы прочесть об этом пару книг.
Помолчав с минуту, она сделала последнюю попытку:
— Большинство парней, которые приходят сюда стричься, просто сидят и смотрят на себя в зеркало. А вот вы то и дело оглядываетесь вокруг. В чем дело?
— Парня в зеркале я уже знаю, — объяснил ей Фабиан. — А город ваш — нет.
Девушка успела убедиться, что в клиенте нет ничего такого, что могло бы привлечь ее интерес, и вернулась к прежнему состоянию скуки. Она высушила ему феном волосы и в спешке обожгла кожу головы струями горячего воздуха.
Расплатившись с кассиром, Фабиан вернулся к парикмахерше и передал ей чаевые. Она положила деньги в карман, даже не взглянув на них.
— До встречи, игрок в поло, — проговорила она с машинальной улыбкой, едва коснувшейся ее губ.
На улице было тепло. Фабиан решил отыскать парк, чтобы прогуляться. Прежде чем тронуться с места, к обоим бортам автомобиля прикрепил яркую табличку, на которой крупными буквами было выведено: НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО ОХРАНЫ ДИКОЙ ПРИРОДЫ. Таким образом, пока Фабиан занимался делами и другими проблемами, его дом на колесах и лошади находились в полной безопасности и не подвергались нападкам со стороны дорожной полиции.
В парке было полно народу. Ресторан под открытым небом расположился напротив луга, где прогуливались или лежали на траве мужчины и женщины, а между ними бегали играющие дети. Чтобы занять столик в углу террасы, надо было что-то купить. Он нехотя заказал себе сэндвич и какой-то напиток. В разных частях террасы сидели старые одинокие женщины, у ног которых калачиком свернулись пудели. Всеми забытые старики, опершись о трости, грелись на дневном солнце. Между стульями друг за другом носились собаки. Рядом с Фабианом расположилась группа шумных молодых людей, разделивших общество нескольких студенток.
Молодежи было много, и они попытались заставить Фабиана уйти. Один из молодых людей попросил его оставить столик и найти себе другое место. Он вежливо отклонил их просьбу, и они стали вести себя безобразно, задевая стульями его столик, смеясь и шепотом обсуждая его джинсы и куртку, какие носят на Западе, а также сапоги на высоких каблуках. Они подсмеивались над его манерами и речью. Одна из особенно воображавших о себе девушек назвала его «этаким ковбоем экзистенциалистского пошиба». Фабиан не обращал на них внимания и не поддавался на провокации. Вскоре, устав от бесплодных попыток вывести его из себя, молодые люди переключились на еду, питье и разговоры о приятной погоде, чтобы дать выход накопившемуся напряжению.
