Новогодний роман - [63]

Подифор Савельевич играл в принесенные с собой нарды. Перемещаясь по комнате с жидкой марлевой тряпкой, Изольда могла наблюдать за его противником. Его она никогда не видела прежде. Это был крупный, плечистый человек, с квадратной челюстью, стальным ежиком и пудовым взглядом.

— Звонков — отрекомендовал Дудилов Изольде этого человека. — С нами будет.

«Бык» — определила про себя Изольда. Она разбиралась.

— Горячо вы, Подифор Савельевич. Горячо. — сказал Иван Никифорович, закрывая книгу. — А между тем Владимира Ильича не презирать или возносить нужно.

— Что же с ним прикажешь делать? — Подифору Савельевичу посчастливилось с дублем. Он громко и весело шлепал фишками.

— Его читать надо. — ответил Рыба. Он сел на плюшевый диван, приподнялся на носках, соединил ноги, сделав из них раскрытый пюпитр. Сверху положил книгу и зачитался. Изольде нравились такие, приличные, в костюмах и слабенькие. Она их много начикала, когда фигура и общие данные позволяли. Они укутывали ее в меха, водили в рестораны, показывали медвежьи контуры Ай-Петри, но не стрелялись. Из-за нее не стрелялись. Слабенькие. Ее Эфраим был мужчиной. Он доказал это при первой же встрече. Она была в ресторане с очередным заджинсованным архитектором. Плотным и бородатым, как Хемингуэй. Такая была тогда мода, как сейчас на дзюдо и горные лыжи. Слабенькие. Эфраим пригласил ее танцевать. Архитектор отказал. Длинноволосый певец звучал по-ресторанному. В таких местах музыка звучит всегда особо. Эфраим подошел во второй раз. Изольда была согласна, но ей хотелось посмотреть, что будет дальше. Эфраим был красив. В открытом вороте полиэстровой сорочки с корабликами можно было наблюдать крепкий черный волос. Клеши, закрывавшие носки ботинок, подбиты пятиалтынными междугородними согнутыми пятаками. Курчавые волосы до плеч. Изольда было готова идти за ним на край света. Наконьяченный архитектор грубо отказал. В третий раз подошел Эфраим и в третий раз пытался нагрубить пьяный архитектор. Он читал Фиесту и Прощай оружие, он воображал себя лейтенантом Джорданом, получившим задание взорвать мост. Он был до краев наполнен кальвадосом за рупь семьдесят и животным самомнением, но не был стариной Хэмом, а Эфраим был Эфраимом. Из кожаных ножен, прикрытых рубашкой, вытащил широкий нож Эфраим. Схватил архитектора за бороду, и драма в синтезаторных ритмах диско произошла. Архитектор лишился своей бороды, а вместе с ней и смелости. Он стал обычным архитектором. Тем кем и был. С застарелым гастритом, продырявленными безденежьем носками и обгрызенным концентратом горохового супа на всю неделю до получки. Эфраим и Изольда ушли вместе, чтобы никогда не разлучаться. Эфраим не был дешевкой. Он знал законы, и законы знали его. Он скупал краденное и город. Он познакомил Изольду с Юрой Фиалкой вожаком городской комсомолии, чуящего деньги везде даже в пионерских значках и горнах. Гасан Гасановичем хитрой, полной яду, молодой гюрзой и его женой Мананой. На Изольду Манана смотрела как на соперницу. Эффектной была Изольда, что греха таить. Не раз и не два они царапали друг друга как кошки. Изольда больше оборонялась. Ничто не могло убедить Манану, что Изольда равнодушна к Гасану. Такому мужчине. Когда поняла, это ее разобидело вдвойне. Ее мужчина был не оценен. С годами Манана присмирела, и они подружились. Узнала Изольда и Подифора. Он был тогда… А кем он был? Изольда вспоминала с трудом. Что-то связанное со станциями техобслуживания. Механик. С Эфраимом они преображали ворованные машины. Если бы не смерть, Эфраим был бы главным в городе, она знала это точно. Он сбил бы личный серпентарий для Гасана Гасановича, а Дудилов продолжал бы перебивать номера, а не управлять личной империей. Убили Эфраима. Похороны устроили пышные, приезжали из других городов. Юра пришел. Не последний человек в администрации, а пришел. Поставили Эфраиму гранитный душный памятник, а про Изольду забыли. Никого не интересовало, что с ней и как она. С Эфраимом в землю ушло. Манана, бывает, раз в год позвонит и снова в черноту. Что от Эфраима осталось, прожито безвозвратно. Приходится на дом брать, старым заниматься, чтобы свести концы с концами. Квартиру, как хазу, Дудилову сдала. Встречается он с кем-то. Нашел время. Изольда начала протирать алое, добираясь до запыленных пазух.

— Ничего — думала она. — Если совсем туго станет, и тогда не пропаду. Одарила бабушка, дай ей бог здоровья сокровищем на бедность. Не пропаду. — она бережно с любовью провела тряпочкой по кашпо.

— Что-то мы с вами как в пустыне сидим. — отваливаясь недовольно от игровой доски, сказал Подифор Савельевич. Звонков выиграл. — Иван Никифорович, Иван Никифорович. Брось ты эту лабуду. Нет ничего хуже, чем у побежденных учиться. Изольдочка, фея, просим к столу.

Откупорив бутылку белого токайского для Изольды, Подифор Савельевич сказал.

— За тебя Изольдочка. За Эфраимку. Он с небес на нас смотрит. Мы его помним. Я его помню. Наливай Звон.

Звонков был в дешевой дубленке. Он так и не разделся. Он налил Подифору Савельевичу и Ивану Никифоровичу из плоской бутыли с качающимся перчиком внутри. Себя оставил без внимания.