Новогодний роман - [62]

— Именно. — обрадовался Антон. — Так я и думал. Это отметина.

— О чем вы?

— Так размышляю иногда. Не обращайте внимания.

Фиалка, Запеканкин и Сергуня несколько увлеклись собой и не обращали внимания на происходившее вокруг. Объявив практические упражнения, Ягуар Петрович дал резкую отмашку. Под значимую, оркестровую музыку Вера и Люба выкатили и установили рядом со сценой три бюстовых манекена обшитых джутовой мешковиной. На большие манекены были одеты парики. Мужской с просвечивающей малиновой лысиной и женский — длинные букли, неоднократно вымоченные при реставрациях в растворе блондинистого перманента. На маленьком манекене никаких украшений не было, не считая надписи от вордовского паблишера во всю грудь «РЕБЕНОК». Джутовая троица, арендованная Ягуар Петровичем в галантерейном отделе городского универмага, выполняла роль среднестатистической семьи, как основного потребителя услуг школы. Они стали основным компонентом тактико-оперативных учений, назначенных Ягуаром Петровичем. На странице 36 абзац четвертый и последний была дана инструкция по применению. Исходя из милитаристского прошлого Ягуара Петровича, называлась она «Памятка по ведению боевых действий» и была составлена в портяночно-мозолистом, нашипренном до эффекта локальной химической атаки духе. Начиналась она так. «После звонка в дверь выдвигаемся на территорию противника. Дед Мороз в центре. Снегурочка на флангах. Находим самое слабое звено обороны. Обычно это ребенок. Концентрируем силы для основного удара. Наносим удар. Предварительная схема: стихотворная артподготовка, хоровод до головокружения, подарок. Пленные не приветствуются. В момент, когда основные силы (Дед Мороз) наступают, вспомогательные (Снегурочка) участвуют в отражении фланговых атак. При прорыве танковых клиньев (Родитель) с целью минимизации потерь используется ААА-Р. При десантировании мелких диверсионных групп (Родительница) для взлома коммуникаций наступающих войск используется набор средств антитеррористической войны, как-то переговоры для подготовки штурма. При отступлении на заранее подготовленные позиции (лестничная площадка), если противник применил контратакующие действия, на Снегурочку возлагается обязанность вести затяжные арьергардные бои. (Спасибо большое мы пойдем. У нас еще столько работы и т. д.)» Ягуар Петрович вознес над собой нержавеющий механический секундомер с козьими рожками, сунул в зубы свисток, и первые участники отправились выполнять задание. Дед Мороз был низкорослым и по-чиновничьи оскорбительно и профессионально белотел. Он имел бульдожьи щеки с колыхающимися выбритыми складками и мокрые насупленные губы. Эдакое дуло на лице, повернутое на окружающих и всегда готовое к бою. Звали его Белуга. Жизнь свою он прослужил в таинственной государственной организации. Был отставлен от службы в возрасте привычном для тайных организаций. Во младенчестве старости. так сказать. Совсем не тихий океан энергии посадили на половинный проезд от дачи до квартиры. А ведь когда-то повелевал ракетами, и европейский министр не из самых последних нашептывал откровенности и прямо в его ухо. В прошлом это осталось. Что поделаешь, если прослужил и не заслужил. Как взяли, так и отставили. Заживо погребли в папке под циферкой.

Глава 10 BAYLAR VE BAYAN

Изольда Каливода — экс-министерша телом и формазонщица душой занялась уборкой своей двухкомнатной, перешедшей к ней от мужа, квартиры достаточно поздно и сумбурно. День и какой день. Последний день Старого Года клонился к сухому и алому закату. В чудом уцелевшей избушке напротив окон Изольдиной квартиры загорелись тихие светлячки. В предвкушающем оцепенении замер пейзаж, а Изольда наперекор природному чутью собиралась вымачивать тряпку и протирать мебель. Технику, медальонные фотографии, зеленый плюш конторского дивана, рукастое алое в глазурном кашпо, корешки непрочитанных представительских книг, лаковую поверхность волнистого бюро под самаркандской верблюжьей салфеткой и, спрятавшуюся, как подосиновик в густой траве, аккуратную лысину Ивана Никифоровича Рыбы. Они с Дудиловым заявились к ней около часа назад, выставили на стол угощение, бросили под стол два черных мусорных мешка и занялись своим делом. Иван Никифорович остановился у югославской стенки со стеклянными дверцами на резиновых присосках. Постоял в глубоком раздумье перед полным собранием В. И. Ленина в 25-ти томах. Светло-зеленый с золотой инкрустацией ряд удачно гармонировал с обивкой дивана. Изольда имела твердый бескомпромиссный вкус. Решившись, Иван Никифорович вытащил четвертый том и радостно воскликнул, как доброму знакомому.

— Заметки к Анти-Дюрингу. Сколько лет сколько зим. Будет чем развлечься.

— Что с тобой, Иван Никифорович? Умом ты тронулся или что? — спросил Подифор Савельевич.

— Подифор Савельевич, Подифор Савельевич. — с легкой укоризной ответил, листая склеившиеся страницы, Рыба. — Я же до авторучек разноцветных в электричках и вас, научный коммунизм за кафедрой преподавал. Это же мой хлеб был. Классика марксизма-ленинизма.

— Все верно. Кретинизм он и есть. Человека богом сделали и чего добились? Ну, чего? И того не сковырнули и нас без изменения оставили. Расписали знатно про гурий коллективных и про 100 грамм отдельных. Где это все? Нету. Ходи, Звон.