Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг. - [214]

.

Близость П. П. Липранди к кругу кишиневских членов тайного общества не вызывает сомнений. К этому кругу почти безусловно принадлежал его старший брат Иван Петрович. С. Г. Волконский, человек вполне осведомленный (вступил в Союз в 1819 г.), в своих записках писал о И. П. Липранди вполне категорично: «…в уважение его передовых мыслей, убеждений был принят в члены открывшегося в этой (16-й пехотной. – П. И.) дивизии отделения тайного общества, известного под названием „Зеленой книги“». По словам С. Г. Волконского, И. П. Липранди выказывал себя «верным своим убеждениям к прогрессу и званию члена тайного общества, был коренным другом майора, сослуживца его по 32[-му] егер[скому] полку… Раевского»[1195]. И. П. Липранди был помещен в число несомненных членов тайного общества осведомленным Н. И. Комаровым, который вступил в Союз в 1818 г.[1196]

Упомянутое поручение М. Ф. Орлова могло быть выполнено и в отношении П. П. Липранди – если не Раевским, то другим лицом. Сам Павел Петрович Липранди, несомненно, был своим в обществе «свободомыслящих» 16-й пехотной дивизии. Но, оказывается, не только в нем. П. П. Липранди имел отношение и к тульчинским конспираторам, а в период следствия по делу Раевского именно он (а не старший брат, вышедший к этому времени в отставку, а затем перешедший на службу в Одессу к М. С. Воронцову) передавал им засекреченные сведения о ходе расследования. В воспоминаниях Н. В. Басаргина содержится следующее указание: «Все то, что делалось по этому следствию и с Раевским, передавал нам бывший адъютант Сабанеева Липранди (ныне известный генерал), коротко с нами знакомый» [1197].

На это указание впервые обратил внимание П. А. Садиков. Исследователь считал, что утвердившееся в литературе отнесение И. П. Липранди к членам Кишиневской управы ошибочно; признавая его «либералом», безусловным сторонником Орлова и другом Раевского, Садиков, однако, полагал, что «все это еще далеко от действенного участия» в тайном обществе «в качестве его члена» [1198]. Историк попытался доказать, что в действительности к обществу принадлежал младший брат И. П. Липранди Павел Липранди. «С его-то именем и следует связывать многое, что неосновательно приписывалось до сих пор его старшему брату…», – полагал Садиков[1199]. Историк опирался на следующие доводы: дружескую близость П. П. Липранди с Орловым, Охотниковым и особенно Раевским, подтвержденную с обеих сторон в 1858 г., когда Раевский приехал из Сибири в Москву и встретился с Липранди; совместную службу в 32-м егерском полку; действия Липранди (уже в качестве адъютанта Сабанеева) при аресте друга: «Именно П. П. Липранди сделал все, чтобы облегчить удар, помешать полному разоблачению Кишиневской ячейки Союза благоденствия… Конечно, сразу ориентироваться в положении вещей и не допустить возможности, чтобы в руки власти попали самые опасные документы, мог только человек, который хорошо знал эти документы… и был посвящен в тайну их местонахождения, то есть член Союза благоденствия»; и, наконец, информирование им тульчинских членов о следствии по делу Раевского: Садиков считал, что Басаргин не называет Липранди прямо членом общества потому, что Союз благоденствия на момент событий 1822 г. уже перестал существовать[1200]. При этом Садиков отбросил как совершенно не заслуживающие доверия показания Комарова на следствии и прямое мемуарное свидетельство Волконского о И. П. Липранди. Отметим еще, что хранившийся у Раевского список членов тайного общества в руки военного начальства все-таки попал.

«Так и остался… „Липранди 2-й“, скромный, выдержанный, умеющий молчать, когда надо, офицер неразоблаченным участником бессарабской организации… Его миновала и расправа 1825–1826 гг., он не попал и в знаменитый „Алфавит декабристов“», – констатировал П. А. Садиков[1201].

Однако эта попытка исследователя «возвести в ранг декабриста» младшего брата «за счет» старшего не была признана исследователями достаточно убедительной. И. В. Немировский отмечает, что членство обоих братьев Липранди в Союзе «остается недоказанным», считая возможным говорить только о тех участниках Кишиневской управы, что были установлены следствием. В то же время он полагает, что вопрос о составе этой управы «нуждается в уточнении» [1202]. Мы склонны согласиться с последним утверждением, с той лишь оговоркой, что об участии И. П. Липранди в тайном обществе имеется прямое указание, а о принадлежности П. П. Липранди – данные о том, что руководство управы поручило Раевскому принять его. Кроме того, существует еще косвенное указание на тесные контакты последнего с тульчинскими заговорщиками. Близость обоих братьев к тайному обществу нам кажется несомненной.

Итак, короткие связи П. П. Липранди с членами Союза благоденствия, а также указания мемуаристов Раевского и Басаргина позволяют уверенно считать его возможным участником Кишиневской управы Союза благоденствия. По нашему мнению, нужно признать доказанным факт причастности «младшего» Липранди к тому же кругу членов Кишиневской управы, в который входил, судя по указанию Волконского, его старший брат.