Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг. - [213]

. Принимая во внимание возможные ошибки хронологического характера, которые нередко встречаются в мемуарных источниках, можно предположить, что совещание в Житомире состоялось в канун 30 декабря, на нем теоретически мог присутствовать и Андреевич. Однако уверенно встать на эту точку зрения исследователь не вправе: для этого нет достаточно определенных данных; в то же время есть существенные соображения, говорящие об обратном. Судя по последовательности событий, Андреевич побывал в Житомире перед посещением Любара и встречей с А. З. Муравьевым, которые произошли 29 декабря[1186]. К тому же, несколько строчками ранее мемуарист упоминает Андреевича, проехавшего через Житомир и встречавшегося здесь с группой членов Славянского общества до указанного собрания; участник собрания А. Борисов приехал в Житомир после его посещения Андреевичем[1187]. Исходя из этого, следует сделать вывод, что упомянутый Горбачевским Андреев – еще один участник тайного общества, оставшийся неизвестным следствию.

Ф. П. Толстой, вспоминая о своем допросе в Следственном комитете, писал: «Тут стали меня спрашивать, кто были членами этого общества („Зеленой книги“. – П. И.), – и я назвал, которых знал, а именно: князя Долгорукого… Пестеля, Александра и Никиту братьев Муравьевых… Сергея Муравьева-Апостола… Трубецкого, полковника Глинку и двух братьев, офицеров Измайловского полка, которых фамилии никак не мог вспомнить. Тогда великий князь Михаил Павлович, положив бумагу, которую держал перед своим лицом, обернулся ко мне и сказал: „Граф, это два брата Кавелины“»[1188].

Этот текст сохранился лишь в обширной цитате в составе воспоминаний Т.П. Пассек. В другом фрагменте своих записок (в записи его жены А. И. Толстой) Толстой сообщал, что в руководство Союза благоденствия входили братья Игнатьевы[1189]. Сопоставляя эти два свидетельства, следует предположить, что Толстой сохранил в памяти присутствие в составе руководящего органа Союза благоденствия двух братьев: в одном случае братьев Кавелиных, а в другом Игнатьевых. Если принять за основу версию об ошибке памяти мемуариста, то «настоящие фамилии» братьев Игнатьевых следует искать среди членов т. н. Коренного совета, руководящего органа тайного общества. В этой связи обращают на себя внимание братья И. А. и М. А. Фонвизины, Павел и Петр Колошины, И. П. и С. П. Шиловы, а также однофамильцы А. В. и С. М. Семеновы. Но окончательному принятию данного предположения препятствует тот факт, что Толстой сообщал о службе обоих братьев в Измайловском полку, а также названная им фамилия А. А. Кавелина, руководителя управы Союза в этому полку.

Действительно, А. А. Кавелин был офицером л.-гв. Измайловского полка. Он имел нескольких братьев, из которых никто не служил в Измайловском полку; кто из них состоял членом Союза благоденствия, с полной определенностью сказать нельзя. По возрастному критерию братом А. А. Кавелина, поступившим в Союз, мог быть Иван Александрович Кавелин[1190].

Описанный эпизод имел место на устном допросе; материалы следственного дела Толстого, однако, не содержат фамилий братьев Кавелиных или Игнатьевых. В письменных показаниях он перечислил следующих известных ему участников Союза: И. А. Долгорукова, Н. М. Муравьева, С. И. Муравьева-Апостола, С. П. Трубецкого, П. И. Кошкуля, Ф. Н. Глинку, А. Я. Мирковича, А. Д. Башуцкого, И. П. Шилова, М. Н. Новикова, а также однополчан-измайловцев А. А Кавелина и Н. П. Годеина[1191]. Обоснованным видится предположение о том, что оба адъютанта Николая Павловича, ставшие затем флигель-адъютантами (Годеин и Кавелин), – трансформировались в памяти Толстого в братьев Кавелиных, а в записи его жены А. И. Толстой они превратились в братьев Игнатьевых. Тем не менее, авторитетность мемуариста, видного участника Союза благоденствия в этот период, входившего в его руководство, заставляет отнестись внимательно к данному свидетельству.

А. А. Брегман и Е. П. Федосеева, на основе собранных указаний источников, привели список офицеров, близких к кругу М. Ф. Орлова, К. А. Охотникова и В. Ф. Раевского, достоверно или вероятно принадлежавших к Кишиневской управе Союза благоденствия[1192]. Из числа помещенных в этом перечне лиц наиболее убедительно на наш взгляд выглядят имена Павла Петровича Липранди и Михаила Семеновича Гаевского (Геевского). Причина тому – свидетельство В. Ф. Раевского. Он отмечал в своих воспоминаниях: «Орлов поручил мне принять двух братьев Липранди… и майора Геевского. Но я отозвался тем, что и без принятия в общество на них рассчитывать можно»[1193]. Из сообщения авторитетного свидетеля недвусмысленно следует определенный вывод: поручение принять обоих офицеров со стороны руководства Кишиневского отделения тайного общества существовало и, следовательно, могло быть реализовано (причем не обязательно самим Раевским).

Как известно, ставший в начале 1822 г. адъютантом корпусного командира И. В. Сабанеева, а до этого – офицер 32-го егерского полка (полковой товарищ Раевского), состоявший при М. Ф. Орлове, П. П. Липранди при аресте Раевского руководил обыском на его квартире и взятием бумаг, причем приказал другому адъютанту Сабанеева Я. И. Радичу не брать книги арестованного, а только лишь его «бумаги», из-за чего следствие упустило из рук устав Союза благоденствия с 4 «расписками» принятых в Союз лиц (переданы на хранение Раевскому от Охотникова)