Носкоеды - [13]
Васила поднял руку, словно хотел что-то спросить.
— Что если его не будет дома?
— Будет он дома. Он носу из дому не кажет, все изучает что-то. На крайний случай, пусть Чанг его это своей штукой слегка…
— Придушит? — пискнул Рамзес.
— Именно, парень. А ты тем временем проведешь Василу к той стеклянной клетке, в которой этот придурок запер моего Тулика.
— И что дальше? — лицо Василы отразило мучительную работу мысли.
— А дальше ты разобьешь эту клетку, и все шито-крыто.
Васила снова поднял руку.
— Что, куда потом? — заворчал Падре. — Ко мне, сюда, на чердак, профессор сюда сроду не заглядывал. Вам все ясно наконец?
Им не было ясно, но они кивнули:
— Да, Шеф!
Большая спасательная операция
Пепа Шпилька брел вниз по лестнице.
Он рассматривал свои руки — грязные пальцы с опухшими суставами — и понимал, что замок ему не по зубам.
И что тогда? Бежать.
Он незаметно вытащил шпильку-отмычку из свитера и бросил ее под лестницу.
И вот уже все четверо стоят перед профессорской дверью.
— Ну что, Пепа, вперед! — скомандовал Васила.
— Пропала! — запричитал Пепа. — Моя отмычка пропала! Где же она?
Он упал на колени и очень правдоподобно изобразил поиски иголки в стоге сена.
— Чтоб тебя пополам и еще четыре раза пополам! — выругался Васила.
Тут неожиданно вмешался Рамзес:
— Я к нему лазал через вон ту дыру, — небрежно сообщил он, указывая на обитую латунью щель в двери. Туда вполне могло пролезть письмо или сложенная газета.
— Смотрите, вот, — он подтянулся, уплощился, просунул в щель голову, а потом втянулся целиком. Слышно было, как он мягко шлепнулся с той стороны.
Рамзес приземлился на стойку для обуви, которой профессор подпер дверь.
— Лезьте, я вас протащу! — крикнул он в щель для писем.
Видел бы его сейчас папа! Небось подумал бы еще, кто тут его единственный сын!
Первым полез Васила. Казалось, дверь сейчас рухнет. Ему так давно не приходилось натягиваться и вытягиваться, что он уж и забыл, как это вообще делается. Это было непросто, но в конце концов Пепа с Чангом пропихнули его внутрь.
Чанг был тощий и в щель пролез без труда. Пепе пришлось хуже — внутрь он попал, но несколько истрепался по дороге.
Оказавшись в передней, они прислушались. Из кабинета до них донеслась тихая музыка и запах сигары.
— Не спит, — сказал Рамзес и оглянулся на Василу: — Что делать будем?
Васила не слишком-то уютно чувствовал себя в аккуратной профессорской квартире с паркетными полами, картинами на стенах и книжными шкафами. Это было не то, к чему он привык.
— А сам что скажешь, парень? Ты-то, небось, знаешь его как собственный носок.
Васило нагло ухмыльнулся, и все сразу поняли, что он не знает, что делать.
Рамзес, сдерживая самодовольство, деловито кивнул.
— Мы тут с братом с детства играли.
— Играли? — вытаращился Васила. — Как играли? С чем играли?
— Да не с ним, — успокоил Рамзес. — Мы ему показывались, морочили говову и таскали носки с ног. Он был вполне доволен. Все в блокнотик записывал, а один раз так даже и зарисовал. Очень похоже вышло.
— Вы ему показывались! — взревел Васила. — Да ведь… да ведь это строго-настрого запрещено! Это же… — он задохнулся, не в силах подобрать слов.
— Так ведь на секундочку! — оправдывался Рамзес. — Он ни разу нас не поймал. Мы всегда успевали слиться, как хамелеоны, понимаешь?
Рамзес оглянулся на Пепу и Удава в поисках поддержки, но те выглядели еще испуганнее, чем Васила.
— Ну хватит болтать! — спохватился Васила. — С вашими шалостями пусть дома разбираются. сюда нас Шеф послал за другим! И я пошел! Прикройте меня!
И Васила бесстрашно ворвался прямо в кабинет.
Профессор Кадержабек выронил теннисную ракетку и всплеснул руками. Он не верил своим глазам.
Перед ним стоял такой большой, могучий и лохматый носкоед, что профессору пришлось себя ущипнуть для проверки.
Нет, он не спал. Это был не сон, а самая что ни на есть реальность. Профессор тихонько попятился к письменному столу, на котором лежали блокнот и ручка.
Он был просто обязан зарисовать этот великолепный экземпляр. Хотя бы наскоро.
Но стоило ему открыть блокнот, как носкоед исчез.
Раз — и нету. Только теннисная ракетка тренькнула еле слышно.
(Потому что Васила прыгнул на нее и слился).
Шпилька и Удав восприняли это как сигнал к атаке.
Они проскользнули в кабинет и быстренько огляделись.
Профессора они не заметили — он, не долго думая, юркнул под письменный стол.
В руках у него были блокнот и карандаш.
Он был словно в трансе. Охваченный азартом естествоиспытателя, он быстро делал один набросок за другим.
Ну же, скорее. Вот того, длинного и тощего, и второго, растерянного и встрепанного носкоеда.
Вот они у него в альбоме…
…а вот в комнате!
Но стоило ему шевельнуться — носкоеды исчезли.
Лишь качнулся застекленный портрет профессора, висевший на стене, да пискнула под шкафом резиновая мышь, которую загнал туда сенбернар пани Ворачковой.
Автор монографии «Жизнь непарных носкоедов» отлично знал, что это значит. К хамелеонским трюкам носкоедов он привык еще с тех пор, как его начали донимать два юных сорванца.
Господи, подумал он, как бы заполучить этих превосходных особей! Вот это было бы исследование!
Он оглянулся на террариум в дальнем углу кабинета. Там что-то происходило! Он скрипел и шатался.
