Глава 1
В которой я не сплю и прихожу к выводу, что вообще-то любить – занятие, связанное с разочарованиями
– Это что такое? У тебя до сих пор свет горит?
Одной рукой прячу книжку под одеялом. Другой – зажимаю выключатель в потной ладони. Голова на подушке, тело неподвижно, как полено, глаза закрыты. На все про все хватило двух секунд. Но, увы, на эти две секунды я и опоздала.
Мама резко распахивает дверь моей спальни. На фоне освещенного коридора вырисовывается ее грозный силуэт. Как у Носферату. Гигантская тень вампира в плаще. Но я лежу молча.
Пытаюсь схитрить и обмануть противника. Легкое похрапывание слетает с моих уст… Бесполезно. Чувствую чье-то тепло, и кто-то склоняется прямо надо мной. Открываю глаза: над моей повинной головой – знакомое круглое лицо. Таращусь филином. Мама заполучила доказательство того, что я не сплю, но этим дело не ограничилось.
Она потянула на себя пододеяльник и извлекла из-под него книжку, лежавшую раскрытой у меня на животе, чтобы не потерять страницу. Прямо в ухо – пулеметная очередь:
– Читаешь? До сих пор? Ты понимаешь, который час? Полагаешь, это разумно с твоей стороны? Думаешь, завтра будешь хорошо себя чувствовать?
Вопросы сыпались один за другим, ответов на них не подразумевалось. Будто не вопросы обрушивались на мой хрупкий череп, а меня по нему лупили палкой. Впрочем, у меня нашлись бы ответы на каждый вопрос. Выглядело бы это примерно так:
– Да. Да. Нет. Нет. Нет.
Ну и какой в этом прок? И тогда, не ввязываясь в дискуссию, я решаю действовать по велению сердца. Я притягиваю мамино лицо за уши, оно нависает над моей беличьей мордочкой, и я истошно кричу ей прямо в нос:
– Ты меня люби-и-ишь?
Мама поводит плечами и высвобождается из моих сатанинских объятий. Она удивленно отступает назад.
– Ну хватит, – говорит она, – речь не об этом.
– Понятно, но все-таки, – не сдаюсь я. – Ты меня любишь?
– Разумеется, люблю, – отвечает она, мотая головой справа налево, что обычно означает «нет», но иногда значит «да». – Я же твоя мать. И поэтому хочу, чтобы ты уснула. Если опять замечу, что у тебя горит свет, пеняй на себя.
Я снова плюхаюсь на матрас и лежу как недопеченный блин комом на сковородке. Мама уходит.
– Спокойной ночи, – обращаюсь я к дверному проему, – приятного сна, не выключай, пожалуйста, лампу в…
Но она уже погасила свет в коридоре. Я выждала несколько минут, пока затихнет звук ее шагов, и тихонько пододвинула ночник к подушке. Свет не должен быть виден из коридора, поскольку я его наполовину загородила подушкой и одеялом. Угадайте, что я сделала? Я снова взяла книгу, нашла нужную страницу и принялась читать.
Если бы у меня хватило смелости, я бы слезла с кровати, догнала бы маму в коридоре и спросила:
– И все-таки, ты меня ПРАВДА любишь?
Но мне одиннадцать лет, и я знаю, что, если уже ночь-полночь, а ты тупо упорствуешь, ничего не добьешься. В лучшем случае я бы услышала в ответ:
– Ну конечно, я тебя правда люблю! А теперь угомонись и ложись спать.
Я решила, что лучше еще почитать. Вы когда-нибудь замечали, что любовь совсем не похожа на марципан? Представьте, что вам ужасно хочется марципана. Вы вежливо спрашиваете:
– Можно мне марципан?
– Конечно, можно, – отвечает вам какой-нибудь взрослый.
Вы его берете. Едите. Потом берете добавку. Восхитительно. Нажираетесь как свинья. И что в конечном счете вы замечаете? Вы замечаете, что вопрос о марципане вас больше не волнует. По крайней мере до тех пор, пока вы полностью не переварили эту приторную кашу, забившую желудок. Вы успокоились.
Теперь возьмем любовь. Вы вежливо спрашиваете:
– Ты меня любишь?
– Конечно, люблю, – отвечает вам какой-нибудь взрослый.
С места вы не сдвинулись. Поскольку что же вы замечаете? Что ничего не изменилось. Что вопрос любви вас по-прежнему волнует.
– А как ты меня любишь? – снова спрашиваете вы, надеясь на ответ, такой же сладкий, как марципан.
– Что за вопрос! – бросает на лету какой-нибудь взрослый, обычно занятый чем-то другим (приготовлением салата, разговором по телефону со страховой компанией, подписанием вашего дневника – выберите нужное). – Я просто очень тебя люблю.
Вы испытали чувство удовлетворения? Я – нет. Детям всегда отвечают машинально. Это все равно что опустить монетку в автомат, а он не изрыгнет розового пластикового липучего паучка, а произнесет искусственным голосом:
– Конечно дорогой разумеется я тебя люблю. Пи-и-п, пи-и-п. Я люблю тебя, пи-и-п. Я люблю тебя, блям, блям.
Взрослые не прилагают никаких усилий, чтобы по-настоящему ответить на настоящие вопросы детей. Им больше нравятся вопросы, на которые вообще не надо отвечать, и ответы, которые не нуждаются в вопросах.
Пример вопроса без ответа:
– Ты правда будешь вежливо себя вести с тетей Адель, ведь бедняжка столько пережила?
Не стоит париться и искать правильную формулировку, ответ все равно «да». Было бы рискованно ответить:
– Нет, я буду ей хамить, потому что она злюка и я ее ненавижу.
![Девять возвращений [Повести и рассказы]](/storage/book-covers/ed/ed7af831d7446cc273c19395f0b07a748a40724c.jpg)
