Noir - [10]

Зато услышал. Тихий шорох и неровные шаги, даже не шаги, а шлепки босых ступней.

Шаг, шаг, шаг, тишина — наверное, ноги ступают по ворсу ковра, что застилает полы в холле. Шаг, шаг, шаг и прерывистый вздох, а потом стон — женский, определенно женский.

— Что это? — рука графа обхватила мое предплечье с такой силой, что еще чуть-чуть — и кости бы хрустнули.

Я вглядывался в темноту и внимательно прислушивался к звукам, которые, судя по всему, приближались. Отступил на шаг, прикрыв Жюблена своей спиной.

— Готье? — проскрежетал тихий голос.

Сиплый, словно из преисподней.

— Готье… что вы наделали, — простонала она.

— Нуар? — Жюблен выскочил вперед — я не увидел, но почувствовал, когда он отпихнул меня в сторону. — Нуар, это ты? Но…

— Готье, я ничего не вижу, — простонала девушка.

В кромешной темноте я ступил на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей в подвал, схватился за перила. Идти с вытянутым вперед мечом было неудобно, доля секунды понадобилась, чтобы принять решение остаться безоружным. Решив так, стал на ощупь спускаться, ища ладонью хоть что-то впереди.

— Нуар, протяните руку, — тихо сказал я, гоня прочь страх, что впитался в кожу за время, проведенное в замке.

Шорох и шелест подобрались ближе.

Я размахивал рукой в воздухе до тех пор, пока не наткнулся на что-то теплое и мягкое.

Два голоса нарушили застывшую тишину: я вздохнул облегченно, девушка вскрикнула, когда я ухватился за ее пальцы и крепко сжал их.

Сердце пустилось вскачь, билось, словно бешеное, пока я пытался ощупать кончиками пальцев ее руку.

Определенно теплую. И определенно настоящую, человеческую.

— Готье, мне страшно, — прошептала она, прильнув к моей груди и утыкаясь носом в рубаху. — Страшно здесь.

Поддержал ее одной рукой, а другой продолжил спускаться по лестнице. Двигаясь на ощупь, свернул направо и подхватил дрожащую девушку на руки.

Где-то впереди была дверь, а значит, и выход из замка. Нужно поскорее покинуть его, потому что темнота и тишина давят в буквальном смысле.

Нуар плакала на моей груди, пока я шел. Шел по тропинке, уводящей от серых каменных стен, от ошарашенного случившимся женоубийцы, кто остался за нашими спинами. Шел к конюшне, где был привязан мой верный спутник с шелковистой черной гривой, чтобы уехать. Ни минуты больше не хотел здесь оставаться.

Я не взглянул на Нуар, когда помогал ей взобраться в седло — побоялся.

Быстро отвязал Аериса, запрыгнул назад, за хрупкий стан, и сорвался с места. Не глядя на нее — восставшую из мертвых. Только вперед смотрел. Только вперед.

Сколько были в пути? Не считал. Гнал, что есть мочи в сильных ногах благородного животного, гнал через густой лес, а завидев вдалеке, в плотно сплетенных ветвях, свет, направил коня в ту сторону.

Гнал до тех пор, пока не добрался до края деревни.

Покосившийся деревянный домик, возле которого мы остановились, не внушал доверия. Но, оказалось, был просторным, отогретым каменной печкой, протопленный березовыми дровами — запах внутри стоял приятный, уютный.

— Есть кто? — крикнул я, оглядываясь и держа на руках то ли сонную, то ли пребывающую в обмороке девушку.

— Заходи, чего на пороге встал, — послышался хриплый голос.

«Наверное, та самая старуха, к которой за зельями ходят», — подумал я, вспоминая россказни Маргарет.

— Нам бы переночевать и поесть. Денег у меня немного, но отдам все, если скажете.

Из-за угла высунулась худая фигура в белом одеянии, с морщинистым лицом и открытыми, затянутыми бельмами, глазами.

— А ее зачем приволок? Не место ей тут, — сурово сказала старуха.

Надо же — видит. Знает. Ведьма.

— Девушка со мной, — отчеканил я.

— А я говорю, не место ей среди живых. Ты можешь переночевать, а она пусть за порогом остается.

Тяжело вздохнув, я развернулся и толкнул дверь ногой, с намерением выйти. Чуть наклонившись, чтобы не задеть головой косяк, я уже было направился в темноту, но голос старухи остановил одним резким словом, брошенным в спину:

— Стой.

Я застыл и медленно повернулся.

Старуха, медленно шаркая ногами, подошла ближе и откинула волосы Нуар, пристально вглядываясь слепыми глазами в ее бледное лицо.

— Графиня дю Мен, — тихо, почти благоговейно произнесла бабка, а затем отвернулась. — Вноси и клади на топчан у печки. Отогреть ее надо и напоить бульоном.

— С ней все будет в порядке? — спросил я, укладывая девушку на чистую перину, перестеленную, словно гостей здесь поджидали.

— Будет. Не сразу, но будет, — старуха протянула мне чашу с ароматной жидкостью. — Пои, коль ты ее призвал.

Толком не понимая, что делаю, я приподнял голову девушки и приложил к ее губам чашу с дымящимся напитком.

Когда только сварить его успела? Как есть ведьма.

Нуар пригубила, и щеки мгновенно порозовели. Прошептала:

— Горячо.

— Пей, — буркнула недовольно старуха, выглядывая из-за моего плеча.

Нуар послушалась и начала пить. Ополовинила чашку и отстранилась все еще с закрытыми глазами.

— Полежит дней пять. Ты, — бабка ткнула в меня пальцем, — должен поить и ухаживать. Я пойду за травами, вернусь дня через три. Разрыв-трава как раз поднялась, собрать бы.

Я смотрел вслед хромающей старухе, пока она споро бродила по дому, складывая в корзину какие-то кожаные ремешки.