Noir - [9]

— В смысле? — от этой информации я встрепенулся.

— Старуха одна живет, прямо на границе с лесом — древняя, слепая совсем, как только дышит еще. Ходят к ней из поселений за зельями разными — от суставов, от сна беспокойного. Слепая старуха, но крепкая. Такая и нас переживет на корешках своих, да на травках, подколдовывая. Так вот, говаривала она, что ежели призрака позвать или заговорить с ним, то он может вернуться в свое тело или переселиться в чужое. А призраки обычно ведь души неспокойные, злобные, — Маргарет задумчиво посмотрела на меня и улыбнулась. — Но это всего лишь сказки да преданья. Ерунда от бабки спятившей, я в такое не верю.

Интересно. Очень интересно…

— Неужто один раз имя назвать — и призрак ожить может?

— Кажется, она говорила, что звать нужно столько раз, сколько дней мертв человек. А вам зачем, сударь?

— Да так, люблю все неизвестное. Я-то не церковный человек, тем более атмосфера здешняя уж больно располагает слушать такие вот байки, — пожав плечами, я быстро допил свой кофе и поднялся из-за стола. — Спасибо вам за завтрак, Маргарет. Вы были очень добры.

Кухарка кивнула ласково и улыбнулась напоследок.

* * *

Весь день меня не покидало какое-то беспокойное чувство. Словно изнутри что-то шевелилось в моем бестелесном лике, вертелось, переворачивалось. Объяснить такие метаморфозы я не могла, поэтому слонялась по замку и вздрагивала каждый раз, когда ощущение усиливалось.

Как стемнело, поднялась по лестнице да прошла в покои графа. Полюбовалась благоверным, пока он отходил ко сну, повздыхала над его холодной красотой и молча вышла из комнаты.

Все равно ведь не услышит.

Бродила по коридорам, разглядывая цветы — мои любимые: алые и белые розы. Ведь собственноручно высаживала кустарники под окнами своей спальни, чтоб вдыхать любимый ароматом по утрам, когда воздух влажный, тягучий и свежий — туманный. Попыталась прикоснуться к лепесткам, но без толку — пальцы прошли сквозь бутоны.

Взгрустнулось. Подумала о том, что хочется услышать голос Готье, хоть на секундочку, на одно мгновение его тихое: «Нуар». Ведь уедет скоро, а мне бы чуточку узнать его, о жизни рыцарской да байках военных. Улыбнулась своим мыслям и пошла в гостевое крыло замка.

Пора прощаться, наверное.

Прошла прямо через дверь и затаилась — побоялась, что напугала. Рыцарь сидел у окна в кресле с высокой спинкой. Сидел, что-то бормотал тихонько.

— Готье? — позвала я, приближаясь.

Как увидела лицо и расслышала — обомлела. Застыла на месте и принялась моргать призрачными веками.

— Нуар, Нуар, Нуар, Нуар… — без остановки твердил рыцарь, с закрытыми глазами.

— Готье? — позвала чуть громче.

Реакции не случилось.

— Готье? — крикнула что есть силы.

Рыцарь продолжал повторять мое имя, а я в ужасе поднесла руку к лицу.

Свела с ума! Ведь знала же, добром не кончится.

— Готье! — заплакала я, пытаясь за него ухватиться, встряхнуть, прогнать это наваждение. — Готье, прекратите! Готье!

Все мои попытки были тщетны. Руки проходили сквозь его плечи, и сам он даже не шевельнулся.

И продолжал шептать…

* * *

В горле пересохло, но я продолжал говорить, даже когда голос сошел на хрип.

Произносил и мысленно считал — сто, сто один, сто два, сто три… Я помнил, что Нуар говорила о том, что умерла около двух лет назад, а значит, произнести ее имя мне нужно было… Чуть более семисот раз.

И не знаю, почему поверил байке, рассказанной выжившей из ума старухой, но ведь поверил же. Решил попробовать — почему бы и нет? Если это поможет обрести девушке покой, а может, и вовсе вернет ее к жизни, что в этом плохого?

Видимо, благородство мне привили с пеленок — уезжать из этого замка, зная о несправедливости, о неупокоенной душе Нуар, я не хотел, не мог. Не простил бы себе.

Четыреста пятьдесят, четыреста пятьдесят один…

За окном уже стемнело.

Спина затекла, глаза слипались, но я упорно твердил имя Нуар дю Мен, в глубине души по-детски надеясь на чудо.

* * *

Сначала я почувствовала резкое головокружение. Затем — как немеют ноги, но ведь это немыслимо! Кончики пальцев начало покалывать, во рту пересохло и…

* * *

Громкий хлопок заставил меня замолчать.

Я подскочил на кресле, озираясь по сторонам, охватив рукоять меча.

И тут же стены замка словно зашатались и заныли.

Протяжно, надрывно… будто плач, женский плач.

— Нуар? — осторожно произнес я.

Ответа не последовало. Слышался только каменный гул.

По замку словно пробежала тяжелая волна. Двери разом открылись и с силой захлопнулись, отчего стены затрясло в буквальном смысле. Я торопливо вышел из комнаты и наткнулся на бледную горничную, которая с ужасом озиралась по сторонам.

— Что происходит? — послышался громкий голос Жюблена, что выбежал в одной ночной рубахе из своей спальни.

Резкий порыв ледяного ветра едва не сшиб с ног, и я вытащил меч из ножен, поднимая его перед собой. Приготовившись к худшему, я медленно пошел вперед, догадываясь, что звуки идут снизу.

Свечи погасли, погрузив замок в кромешную тьму. Двери продолжали открываться и закрываться с громкими хлопками. Стены дрожали, повсюду гулял вибрирующий звук…

А затем все резко прекратилось.

Тишина была осязаемой.

В ней слышалось дыхание слуг, самого графа, а звук того, как я сглотнул, был похож на камень, упавший в колодец. Подойдя к лестнице, я попытался вглядеться в эту темноту, но ничего не увидел.