Ночь, сон, смерть и звезды - [219]

Двусмысленный ответ, полагает Джессалин. Но остальные, кажется, так не считают. Они услышали только слово «нет».

Хищник – жертва, выживание – вымирание.

На Галапагосах это четко разделено. Ты или хищник, или жертва. Если не выживешь, то вымрешь. Ты лишен того, что в других местах называют «свободой воли», тобой руководит инстинкт или генетическая память.

Ты выживаешь за счет вымерших. На какое-то время.

Эти острова воистину памятники смерти. Тела животных валяются тут и там, и никто из работников парка их не убирает. Пейзаж украшен костями. В ветвях деревьев застряли скелеты птиц, остатки крыльев. Если приглядеться к каменистым отмелям, то увидишь разлагающиеся останки морских львов и морских котиков, черепах, игуан, куликов. Ветер разносит запахи гнилья, смешанные с морской свежестью.

Джессалин порой приходит в ужас: И в таком месте мы проводим наш медовый месяц!

Но каждое утро она оживлена, полна надежд. Какой рассвет! Каждое утро новый остров, не похожий на предыдущий.

Она вдруг вспоминает о Мэкки, одноглазом диком коте. Здесь бы он выжил, это место для хищников.

Она скучает по Мэкки и по дому. Порочная ностальгия по одиноким ночам, когда ее, вдову, утешал только дикий кот, мурлыкавший в своем домике в изножье кровати и смывавший засохшую кровь с усов после того, как он полакомился каким-то мелким созданием. Но в этом Джессалин не смеет признаться никому, тем более ее дорогому Хьюго.

Воспоминание вызвало у нее улыбку. Но она тут же спохватилась: О чем ты только думаешь!

– Прыгай, дорогая. Или тебе нужна помощь?

На Хьюго это не похоже. Обычно он ее поощряет самой разбираться в трудных обстоятельствах. Он твердо верит в эмансипацию – освобождение от ловушек: женских слабостей и зависимости от мужчин.

– Спасибо, Хьюго. Я справлюсь.

Не факт, но «я справлюсь» добавляет толику удовлетворения в этом не самом гостеприимном месте.

Джессалин и Хьюго приписали к лодке «Фрегат», которая одной из первых должна отплыть от «Эсмеральды». В утренний час, когда еще висит туман и тропическое солнце только начинает пробиваться сквозь слоистые облака. И ветер, куда же без него.

В лодке шестнадцать пассажиров. Гид, назвавшийся Эктором (фамилию Джессалин не расслышала), уже девятнадцать лет водит гостей по Национальному парку.

Эктор, немногословный, но дружелюбный и вежливый, чем-то напоминает военного в униформе защитного цвета: рубашка с длинными рукавами, шорты до колен, туристские ботинки. Он рассказывает группе о своем происхождении. Он выходец из индейцев племени куна, живущих на архипелаге Куна-Яла, получил степень по эволюционной биологии в Университете Эквадора, особо интересуется экологией растительных сообществ на островах.

Из прочитанных книг Джессалин знает, что их гид должен быть потомком тех, кто пережил массовую резню. В высшей степени отталкивающая история об испанских конкистадорах, которые в шестнадцатом веке грабили континент, получивший название Латинская Америка, истребляли коренные племена во славу римско-католической религии. И вот теперь – ирония судьбы: их гид – потомок тех, кто пережил страшный геноцид.

Интересно, рассматривает ли себя Эктор с этой точки зрения? И что он думает о прибывших белых американцах?

Восьмидневная поездка на Галапагосские острова – недешевое удовольствие. Хьюго все оплатил сам, несмотря на возражения Джессалин. А ее старшие дети, скорее всего, уверены в том, что бóльшую часть путешествия, если не все, оплатила она.

Эктор рассказывает им об уязвимости экосистем: то, что вчера казалось незыблемым и постоянным, завтра кардинально изменится. Завезите на Галапагосы новые виды животных, насекомых или растений, и результаты могут оказаться катастрофическими. Стоит только повредить растительное сообщество, как это поставит под угрозу мир насекомых, что в свою очередь пагубно отразится на существах (вроде лавовых ящериц), которые питаются насекомыми. Лишь недавно начальство сумело избавить парк от таких инородных видов, как коты, крысы и козы, что обошлось в миллионы долларов. Европейские моряки завезли этих животных на Галапагосские острова в девятнадцатом веке, и они страшно размножились, угрожая существованию коренных видов – гигантских черепах, пингвинов, тропических птиц.

Но как вы избавились от котов, крыс и коз? – спросил недоумевающий турист.

Если вас интересуют детали, сказал Эктор, то ответ содержится в ваших путеводителях. Были использованы по возможности гуманные методы.

При этом окружающая среда безжалостна. В среднем за четыре-семь лет на архипелаге погибает от голода шестьдесят процентов местных видов, несмотря на богатую питательными веществами тихоокеанскую природу.

А из всех видов, проживавших на Галапагосских островах, девяносто процентов вымерли.

Джессалин в шоке от такой статистики. Шестьдесят… девяносто процентов? В это трудно поверить.

Она никогда не была религиозным человеком. Ее семья верила в абстрактного и всеблагого христианского «Бога», который никоим образом не вмешивается в повседневную жизнь. Вопросы, связанные с «сотворением мира», не занимали ее ум, но сейчас, сидя в раскачивающейся лодке, которая приближается к каменистому берегу, и слушая спокойный рассказ гида-индейца, она понимает, до чего абсурдными и жалкими выглядят попытки людей нафантазировать себе особую судьбу, обещающую бессмертие для истинно верующих, исключительно для них.