Ночь, сон, смерть и звезды - [218]

Восемь дней на Галапагосах! Приключение всей жизни.

Джессалин неделями изучала принесенные им книжки: «Галапагосы: очарованные острова» и «Галапагосы: вымирающие виды». Но она оказалась не готова к этой девственной красоте и физическим нагрузкам. Ее пугают качающиеся на волнах лодочки, каждое утро доставляющие туристов с «Эсмеральды» на острова в заливе Чирики, да еще эти «мокрые» высадки, когда приходится прыгать с лодки в прибрежную воду.

Она чуть не вывернула лодыжку, спрыгнув на усеянный камнями пляж.

Ай! Она испытала шок, непривычная к таким физическим нагрузкам.

Хьюго, увлеченный пейзажными съемками, уже успел уйти вперед, так что ей на помощь приходит какой-то американский турист.

Мэм? Вы в порядке?

Да, спасибо. Все хорошо.

Лодыжку не растянули? Вы уверены?

О да. Абсолютно уверена.

На ней громоздкий оранжевый спасательный жилет, белая рубашка с длинным рукавом от москитов, шорты хаки до колен и прорезиненные туристские сандалии, как грузила на ногах. Темные очки и широкополая соломенная шляпа, без которой под этим слепящим тропическим солнцем она превратилась бы в беспомощного моллюска. Практичная коса гарантирует, что волосы не будут мельтешить перед глазами на ветру. За спиной рюкзак. Хьюго настаивает на том, чтобы во время экскурсий по островам она носила с собой бутылку с водой, так же как он носит свою.

Хьюго по-своему, ласково ее отчитывает, подергивая за косу.

– Не забывай постоянно пить воду, mi esposa[54]. Не могу же я за тобой постоянно присматривать.

Каждое утро они просыпаются рано в своей маленькой спартанской каюте. Джессалин поднимает жалюзи и смотрит через иллюминатор на темные воды, которые вскоре вспыхнут отраженным светом и приобретут невероятные оттенки. Теплоход постоянно раскачивается, теряет равновесие. Джессалин принимает таблетки от морской болезни, и они, кажется, помогают. Завтракает она без всякого аппетита, поэтому на нее производит впечатление то, как Хьюго набрасывается на еду.

Ее сердце исполняется нежностью к мужчине, чья рука ищет ее во сне. Он кладет на нее свою тяжелую руку, словно защищая. Спит он глубоко, звучно дыша, тогда как легкий сон Джессалин похож на пену, качающуюся на волне, и она готова проснуться в любую секунду.

Хьюго утыкается лицом в ее шею. Он называет ее дорогой, дражайшей. А также mi amada esposa – моей любимой женой. Интересно, понимает ли он в глубоком сне, кто лежит с ним рядом, не принимает ли он ее за других женщин, как мог бы принять себя за юного двойника.

Ты как сквозь сито проходишь через себя, когда у тебя есть ближний. Хватаешь его за руки, а они становятся прозрачными, растворяются от твоего прикосновения. Ты кричишь: Постой! Не оставляй меня! Я не могу без тебя жить! Но через секунду его уже нет, и ты остаешься одна.

Их каюту никто не убирает. Джессалин, не терпящая беспорядка, сама заправляет койку, а разбросанную одежду мужа приспосабливает на столике. Мокрые полотенца развешивает в ванной размером с телефонную будку, на узенькой решетке, кое-как спрятанной за створками из прозрачного пластика. Она очищает раковину с помощью использованных салфеток и протирает зеркало, которое Хьюго постоянно забрызгивает. Вот тебе и оборотная сторона близости. В минуты слабости Джессалин спрашивает себя: Ну и зачем ты снова вышла замуж? Чем плохо тебе было одной?

В каюте они постоянно сталкиваются лбами. Хьюго смеется:

– Дорогая, я думал, что ты там, а ты, оказывается, здесь!

На что следует ответ:

– Ты уверен, что у тебя нет двойника? Только развернусь, как передо мной ты.

День и ночь качка. Кажется, только прекратилась, и вот опять, вверх-вниз. Меняются только мощь и ритм, в каком-то смысле это убаюкивает.

Хьюго не обращает внимания даже на сильную качку, а Джессалин реагирует на любую.

Приключение! Вот к чему пришла моя жизнь.

Но я счастлива. Я ожила.

Каждое утро пассажиры спускаются с корабля в прыгающие на волнах лодки, названные в честь галапагосских существ: «Морской лев», «Морская черепаха», «Дельфин», «Игуана», «Фрегат»[55], «Альбатрос», «Пеликан», «Баклан», «Обезьяна-ревун», «Олуша». Пассажиры выстраиваются в очередь, как дети в лагере или как заключенные в тюрьме, чтобы получить спасательные жилеты и стеки. Лодки подпрыгивают, болтаются туда-сюда точно пьяные. Бурлящий океан заслоняет от тебя небо. Пассажиры отчаянно цепляются за борта побелевшими от напряжения руками, стараясь не выдавать смертельный страх. Джессалин пытается смеяться, хотя у нее перехватывает дыхание. Она себя успокаивает, что ей ничего не грозит, Хьюго не привез бы ее в место, сопряженное с серьезной опасностью. Слишком он ее любит.

Гид показывает пальцем: плавники! Пассажиры устремляют взгляды на черные плавники, бороздящие волны.

Акулы. Может, детеныши.

Люди снимают их на камеры и телефоны.

Бывают ли на Галапагосах во время таких экспедиций фатальные инциденты? – спрашивает у гида один из настойчивых пассажиров. Смуглый гид лет сорока, кажущийся наполовину индийцем, наполовину азиатом, отвечает с вежливой улыбкой, что инциденты случаются, но нет, не фатальные, если туристы соблюдают правила.

Нет. Если.