Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода - [79]

Одним из самых активных информаторов был Григорий Шлыков, заведующий отделом субтропиков Института. По линии официальной работы Шлыков писал заявления в сектор науки ЦК ВКП(б), рекомендуя убрать Вавилова с поста директора. Он призывал избавиться от «…постоянного и весьма искусного подавления инициативы» Вавиловым, от «…весьма и весьма большого специалиста, но путаника в теории, несомненно не искренне работающего на наш строй…»[381]. Если отстранить его от должности, то «Ин-т перестал бы быть синекурой одного человека…».

Еще жестче звучали тайные доносы Шлыкова в НКВД. Он называл Вавилова двуличным и недостойным доверия. Шлыков писал: он «…все больше убеждался…», что Вавилов был членом группировки Яковлева. «…Внешнее отрицательное отношение к нему…» было «…прикрытием подлинного отношения…» как к сообщнику. «…Подлости и хитрости этих людей… нет предела…», – предупредил он своих хозяев. Шлыков также указывал, что шумиха в The New York Times вокруг ареста Вавилова в конце 1936 года была провокацией, затеянной им же самим ради самозащиты. В заключение своих разоблачений он писал: «Поэтому я и обращаюсь через Вас ко всей Вашей системе – принять меры к вскрытию обстоятельств, изложенных выше»[382].

Публичные нападки на Вавилова переросли в бесконечную травлю. Комиссия Академии наук СССР по проверке работы Института генетики решила, что институт «…не только не ведет борьбу с классово-враждебными установками на биологическом фронте, но своими ошибками дает пищу для антинаучных “теорий”. …Институт отмежевался от научных работ Т. Д. Лысенко»[383].

Сталин в Кремле призвал не давать «…замыкаться в скорлупу жрецов науки…» и «…ломать старые традиции, нормы, установки…»[384]. Академия наук тоже присоединилась к критике вавиловского Института. К середине лета 1939 года Лысенко был избран полноправным членом АН СССР. Он воспользовался новым статусом, чтобы подорвать вавиловское руководство ВИР, назначая на высокие должности своих ставленников.

Выдвиженец Степан Шунденко приказом Лысенко сделался заместителем Вавилова по научной работе. Он был тайным осведомителем НКВД. Разумеется, некоторые сотрудники Института догадывались, кто был настоящим начальством Шунденко. «Что-то опасное чувствовалось в нем, в его щуплой, вертлявой фигуре, черных пронзительных и беспокойно шарящих глазах, – вспоминала одна из сотрудниц. – Он быстро сошелся с другим таким же отвратительным типом – аспирантом Григорием Шлыковым». В коллективе сочинили стишок о двух этих деятелях. Шунденко описали так: «плюгав, как мелкий бес»; про Шлыкова говорилось, что он «…мнит себя Наполеоном».

Но равен их удельный вес:

И оба они «Г», и оба они «С»[385].

Неизвестно, знал ли Лысенко, кто из его прислужников работал на госбезопасность, но он всячески силился ослабить лидерство Вавилова – вплоть до того, что пытался настроить против Вавилова его самых убежденных единомышленников. Как-то он позвал к себе в кабинет молодого аспиранта Фатиха Бахтеева и час читал ему лекцию об ошибочных взглядах генетиков. Он пытался убедить Бахтеева отказаться от менделизма и принять неоламаркизм, но ничего не вышло. Фатих Бахтеев был ученым, а не подхалимом.

Лысенко не мог убрать Вавилова с дороги без одобрения ЦК ВКП(б)[386]. По крайней мере на время у его власти были пределы. Но Вавилов не мог знать наверняка, как широко простирается новая политическая поддержка Лысенко. Вавилов, должно быть, понимал, что его карьера и жизнь висят на волоске. Он был загнан в угол и был готов решительно отстаивать свою позицию.

Он обратился с просьбой к доверенному соратнику Георгию Дмитриевичу Карпеченко, работавшему в Детском Селе. «Надо от пассивности перейти к активности, – говорил он своему сподвижнику. – Другого выхода нет. Брани в настоящих условиях можно лишь противопоставить убедительнейшие факты, которых уже много»[387]. Он торопил Карпеченко поскорее подготовить доклады – «2–3 статьи об этом надо написать незамедлительно». Пшеница и картофель были «…удобнейшие объекты», считал он. Вавилов советовал «…приготовиться к кампании, а не представлять самотеку ход событий. Думаю, что кампанию можно еще выиграть, если к ней здорово подготовиться».

В феврале 1939 года Вавилов написал смелую статью в свою защиту в газету «Социалистическое земледелие». «Тому, кто предлагает изъять современную генетику, мы прежде всего предлагаем заменить ее равноценными величинами. Пусть заменят хромосомную теорию новой теорией, но не той, которая отодвигает нас на 70 лет назад»[388].

В том же номере был опубликован ответ Лысенко. Советских читателей не удастся обмануть менделизмом, этой реакционной, идеалистической лженаукой, заявил он. Советские люди вооружены «…всемогущим теоретическим оружием…». У них есть сталинский «Краткий курс истории ВКП(б)»: «Овладевая большевизмом, читатель не сможет отдать своего сочувствия метафизике, а менделизм и есть самая настоящая, неприкрытая метафизика»[389].

Письма генетиков, протестовавших против регулярной поддержки газетой интересов Лысенко, не печатали. Среди неопубликованных писем было такое: «Мы спрашиваем Вас, тов. редактор, какие цели преследует редакция, стараясь обмануть читателя, дискредитировать и свою газету, и науку Советского Союза в глазах как наших ученых, так и всех дружески настроенных по отношению к СССР ученых капиталистических стран?»