Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода - [37]

и ее было не достать в Петрограде.

Вавилову по-прежнему остро не хватало средств. Он докладывал своему начальству в Москве, что ему нечем платить ни служащим, ни поденным работникам на опытной ферме в Пушкине, не на что нанимать лошадей. «Финансовый крах… ставит нас в исключительно трудные условия»[162], – подытоживал он.

При этом ему удалось опять начать издавать некоторые публикации времен Регеля, не печатавшиеся после революции 1917 года. В их число входили труды по селекции растений и мягким пшеницам. В конце 1922 года Вавилов написал Бэтсону, что всеми силами старается «разрешить проблему происхождения растений»[163].

Глава 11 Афганистан, 1924 год

Николай Иванович вернулся домой, как нельзя более решительно настроенный продолжить международные экспедиционные исследования. Теперь он стремился к поиску центров генетического разнообразия – наиболее изобильных природных лабораторий сортового богатства – в Афганистане, Северной Африке и Эфиопии. Как и в нынешнее время, в Афганистане тогда было опасно: страна была охвачена повстанческим движением и с недоверием относилась к иностранцам. Советский исследователь, приехавший в служебную командировку из страны большевиков, вызывал особенно сильное подозрение. Николай Иванович со свойственным ему стоицизмом отметил, что условия экспедиции по Афганистану были «довольно тяжелыми». Это мягко сказано.

Под руководством Вавилова первая советская научная экспедиция начала свой путь по Афганистану 19 июля 1924 года. Хотя граница советских среднеазиатских республик с Афганистаном составляла полторы тысячи километров, ни один русский ученый-ботаник ни разу не отправлялся туда на сбор растений, притом что Афганистан был и остается в основном земледельческой страной. За пять месяцев Вавилов преодолел более пяти тысяч километров, большей частью на лошадях. Когда поиски привели его за Гиндукуш, на границе с Британской Индией Вавилов обнаружил уникальную пшеницу и рожь неизвестных в Европе сортов. Он собрал образцы фруктов и овощей, особенно дынь, и семена хлопчатника. Но главным сокровищем оказалась мягкая пшеница. Выяснилось, что Афганистан обладает наибольшим разнообразием разновидностей мягкой пшеницы в мире. В общей сложности Вавилов привез из экспедиции семь тысяч образцов семян для мировой коллекции растительных ресурсов Земли.

С самого начала экспедицию преследовали неудачи. Афганцы волновались, что если дадут визы русским, то следом появятся англичане, а там, возможно, и немцы. Не успеешь оглянуться, как вся страна будет кишеть иностранцами. Чтобы преодолеть возражения афганской стороны, советский МИД оформил Вавилова и двух участников экспедиции, селекционера и агронома, как дипломатов: Вавилов числился торговым референтом, а его коллеги – дипкурьерами. Это вызвало подозрение у англичан. Они уже два месяца пристально наблюдали за деятельностью Вавилова.

14 апреля 1924 года дипломаты британской миссии в Москве дали в Лондон телеграмму с грифом «Секретно», сообщая о «научной экспедиции в Афганистан профессора Вавилова»[164]. Их беспокоило, не отправляла ли Москва Николая Ивановича возбуждать антианглийские настроения в приграничных с Индией районах, где не так давно были убиты два британских офицера. В самом Афганистане шли болезненные попытки внедрить западные ценности, особенно образование для женщин, но муллы встречали любые перемены в штыки. Экспедиция сталкивалась с бесконечными задержками в каждом городе из-за ожидания подорожных от местных властей. Первый переводчик Вавилова, русский по национальности сотрудник советского консульства в Герате, большую часть времени пьянствовал. Персидского языка, на котором в Афганистане говорило большинство должностных лиц, он не знал. «Мне пришлось немедленно приступить к совершенствованию своих языковых познаний, другого выхода не было, – писал Вавилов в путевых заметках. – Встав рано утром, приходилось твердить скучную фарсидскую грамматику»[165].

Небольшому каравану не разрешалось переходить из города в город без военного эскорта. Обычно это были два конных сипая – обученных англичанами солдата из местного населения, – они оказались трусливыми и капризными. Они все время роптали, что Николай Иванович берет слишком быстрый темп. По некоторым горным тропам через Гиндукуш вьючные лошади боялись ступать по покосившимся мостикам через горные речки и по тропам с россыпями валунов. Животных часто приходилось развьючивать и переводить вручную, а затем самим переносить багаж. Сипаи взбунтовались: один раз объявили «забастовку», в другой – на некоторое время просто исчезли. В какой-то момент они отказались сопровождать Вавилова, потому что, по их словам, впереди на маршруте слишком много басмачей. Чаще всего местные жители были настроены дружелюбно, но не всегда. В каком-то городке Вавилов фотографировал развалины, которые оказались местной религиозной святыней; муллы выбежали и швырялись камнями до тех пор, пока обидчики-иностранцы не двинулись дальше.

Первоначально Вавилов намеревался охватить поисками северную часть Афганистана, в том числе горный массив Гиндукуш, но страдал от приступов малярии, а на одного из его спутников плохо действовала местная кухня. Такие задержки тормозили экспедицию и вынуждали все время пересматривать маршрут.