Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода - [33]

Глава 10 Слитки платины

Генная теория наследственности была разработана в Европе, но в 1920-е годы американские ученые не только догнали, но и обогнали европейских коллег. Одним из главных центров генетических исследований была лаборатория Томаса Ханта Моргана в Колумбийском университете – «мушиная комната». Морган обнаружил многочисленные случаи мутаций и подтвердил, что носителями наследственности являлись хромосомы. В это же время на опытных станциях в США выращивались новые сорта бобов, пшеницы, хлопка, кукурузы, табака и картофеля по законам Менделя.

Число жертв страшного голода в России росло. Ленин был вынужден задуматься над долгосрочным планом улучшения российского сельского хозяйства. Рассказывают, что когда он ехал в поезде из Москвы в Петроград и видел по пути истощенных беспомощных людей, умирающих от голода, то произнес: «Нельзя допустить следующий голод. Надо начать готовиться без малейшего промедления»[140].

Ленин был согласен щедро финансировать науку. Он видел решение проблемы советского сельского хозяйства ровно так же, как это представлял себе Вавилов: через создание научно обоснованной системы апробации и улучшения новых сортов. При личной поддержке Ленина Вавилов превратил маленький и скромный отдел прикладной ботаники и селекции в огромную империю растениеводства.

В тот период в советской науке действовала система личного покровительства. Если ученый нуждался в поддержке, а вышестоящий государственный орган (в случае Вавилова – Народный комиссариат земледелия) не выделял его учреждению средства, то ученый мог обратиться непосредственно к главе этого органа или к кому-либо из влиятельных лиц в правительстве. Вавилов-предприниматель быстро понял эту систему. У него установились хорошие деловые отношения с бывшим личным секретарем Ленина Николаем Горбуновым. Горбунов был управляющим делами Совета народных комиссаров РСФСР, высшего органа власти, в подчинении которого находились все комиссариаты, включая Наркомзем. В системе личного покровительства такие ученые, как Вавилов, выступали в роли «доверенных лиц» государства. У них был большой вес как у экспертов в своей области науки. В 1920-х годах Вавилов обладал значительным влиянием почти на всю ведомственную систему прикладной ботаники[141]. В рамках этой системы он организовал первые экспедиции по поиску растений.

Взгляды Ленина на улучшение советского сельского хозяйства сложились под впечатлением от научно-популярной книги американского автора Уильяма Гарвуда. В 1906 году вышла его «Обновленная земля», которую спустя три года перевели на русский. В книге с романтичной и популистской точки зрения рассказывалось о том, как фермеры-практики в Америке перенесли науку о селекции растений из академических башен из слоновой кости на поля. Образцовым растениеводом в книге был показан Лютер Бёрбанк, американский плодовод, известный выведением многочисленных сортов фруктов, овощей, орехов и ягод. Не имея формального образования, Бёрбанк, по сути дела, был весьма толковым садовником, но не более того. В книге же он изображался как «самый практический из людей» и «вполне человек науки», притом что о науке как таковой Гарвуд говорил крайне мало. Итак, в самом сердце капитализма нашелся пример марксистского взгляда на науку, который подчеркивал необходимость единства теории и практики. Ленин понимал, что любой план разведения новых сортов растянется на много лет, и для начала в 1921 году издал декрет «О семеноводстве», который обязывал НКЗ организовать тестирование семенного материала в специальных питомниках и рассадниках.

Но ближайшей задачей было пополнить запасы зерна, съеденного голодающими. В июле 1921 года Комиссариат земледелия и Совет труда и обороны отправили Вавилова в командировку в Америку с безотлагательной миссией: закупить для следующего весеннего посева наилучшие семена, какие он только сможет найти.

При всей злободневности командировка – путешествие через Атлантику с заданием отправиться в любой конец Соединенных Штатов – была превосходным шансом для предприимчивого молодого агронома. Поездка даст Вавилову возможность своими глазами увидеть американскую систему селекции растений, к которой он приглядывался издали. Но попасть в США было не так-то просто. Официальных дипломатических отношений между странами не было. Трудности начались уже в Москве. Для выезда из страны по служебным делам, даже с санкции самого Ленина, советскому гражданину следовало получить разрешения немыслимого числа государственных ведомств, в том числе ВЧК – полиции государственной безопасности. Николай Иванович писал Елене Барулиной о своей досаде: «Если бы я знал раньше, каких хлопот будет стоить Америка, может быть, я воздержался бы от этого предприятия. С утра до ночи хожу пишу бумаги и обхожу всю Москву. Нужны замечания всех ведомств: Чека, иностранных дел, Наркомзема, первым делом Рабкрина (Рабоче-крестьянская инспекция. – Ю. В.[142]), Внешторга, Совнаркома etc. Вчера дело застряло в Чека. Я все еще не уверен, что выйдет из этого. Хлопоты веду один, здесь, конечно, никто ничего нам не сделал»