Николай Гаврилович Славянов - [12]

Как это ни парадоксально, но одними из первых пропагандистов великого изобретения Славянова явились… церковники. Им электрическая сварка металлов пригодилась для ремонта церковных колоколов. В связи с этим старожилы рассказывают такую любопытную историю.

На железнодорожных станциях Мотовилиха и Левшино в конце прошлого века долгое время находились два одинаковых сигнальных колокола, звук которых, мелодично-бархатистый, по словам железнодорожников, очень нравился пассажирам. И вот у левшинского колокола оторвалось било. Начали звонить обрезком рельса о край колокола и отбили от него кусок весом в три фунта (весь колокол весил полпуда). Звук, конечно, был не тот. Опечаленный начальник станции попросил Славянова отремонтировать колокол.

Изобретатель провел анализ сплава разбитого колокола, сделал из такого сплава электрод и заварил выбитый край. Взяв на время исправный колокол с Мотовилихинской станции, оба колокола повесили за перегородкой и в присутствии знатоков звона стали звонить поочередно то в один, то в другой. Разницы в звуке не оказалось.

Прослышал об этом староста Мотовилихинской церкви и обратился к Славянову с вопросом: нельзя ли способом сварки исправить большой церковный колокол. Изобретатель ответил, что величина колокола роли не играет, только понадобятся специальные приспособления и больше металла на электроды. Обрадованный староста привез в литейную двенадцатипудовый колокол, имевший чуть не аршинную трещину. Но оказалось, ремонтировать колокол нельзя — это была священная церковная утварь: колокола переливали, а ремонтировать их никогда никому не приходилось.

Прихожане, подкупленные дешевизной ремонта (они знали, что исправление станционного колокола стоило всего 38 копеек), отправились за разрешением к пермскому епископу Петру. Владыка не сказал ни да, ни нет, и ремонт колокола оттянулся почти на год. Только после просьб из других приходов, где тоже имелись неисправные колокола, а денег на покупку новых не было, епископ Петр, наконец, решился. Славянову сообщили: «Его преосвященство находит возможным разрешить на подведомственных ему (Славянову. — А. Ш.) заводах произвести ряд опытов над исправлением церковных колоколов».

Одними из первых явились с колоколом крестьяне из села Уинского. У них в 1890 году во время трезвона на пасху отвалился от почти пятидесятипудового колокола кусок весом в три пуда девять фунтов. Три года собирали прихожане деньги на новый колокол, но собрали всего двести рублей, а нужно было пятьсот рублей, не считая доставки.

Славянов лично сам ремонтировал уинский колокол. На его ремонт и доставку туда и обратно крестьяне израсходовали всего 58 рублей 50 копеек. Колокол подвесили на колокольню, и батюшка освятил его после ремонта. Оставшиеся деньги прихожане пропили, не отходя от церковной ограды, и так начали «клепать» в отремонтированный колокол, что он снова лопнул: трещина прошла поперек сварки. Хмель у мужиков прошел очень скоро, и они, сняв колокол с колокольни, снова повезли его к «колокольному мастеру».

Рано утром восемь мужиков с четырьмя пудовыми кадками меду остановились в Мотовилихе у дома Славянова, чуть не шепотом заговорили:

— Не прогонит, чай?

— Всякое может случиться.

— Идем, идем, чего там — прогонит…

Затащив кадки в прихожую, попросили прислугу доложить горному начальнику о себе. Когда Николай Гаврилович вышел, один из мужиков, брякнувшись на колени, начал:

— Ваше превосходительство…

— Встать! Встать! — вдруг крикнул Славянов. — Пока не научитесь обращаться ко мне, не буду с вами разговаривать.

Мужики робко переглянулись. Один несмело проговорил:

— Поди, надо: ваше высокое превосходительство…

— Да что вы, голубчики! Вот недолга, — улыбнулся Славянов.

— Николай Гаврилович, — выступил вперед волостной писарь Мельников, — научите, как обращаться: мы — мужики темные…

— Так вот и надо: Николай Гаврилович… А вас как звать? — обратился Славянов к мужику, который падал на колени.

— Меня-то? Я Епишка Палашкин.

— А отца как у вас зовут?

— Отец Софронкой был, а прозвище — не осудите — неприличное было.

— Вас, значит, зовут Епифан Софронович. Вот так и надо обращаться нам один к другому… А это что за кадки?

— Медку от нашего прихода вашему… вам, Николай Гаврилович.

— Зачем вы пришли ко мне?

— Колокол, Николай Гаврилович, опять лопнул, — почти хором ответили мужики.

Выслушав рассказ о злоключениях колокола, Славянов оделся и вместе с мужиками отправился на завод. Колокол был отремонтирован за четыре часа. После сам Николай Гаврилович, рабочие-сварщики и мужики из Уинского пили чай с медом в квартире Славянова.

Как мужики ни отнекивались, а Славянов уплатил им за мед по рыночной цене. Необыкновенно довольные, со связками баранок в мешках — гостинец детишкам от жены Славянова Варвары Васильевны — отправлялись мужики в Уинск, за сто пятьдесят верст. На этот раз ремонт колокола обошелся им в 34 рубля 70 копеек.

Спустя некоторое время Славянов запросил Уинское волостное правление написать ему о том, как служит колокол, и получил такой ответ:

«Господину Горному инженеру Николаю Гавриловичу Славянову. На отношение от 14 апреля с. г. за № 109, волостное правление имеет честь уведомить Вас, милостивый государь, что вторично исправленный ныне великим постом на пушечном заводе, в Мотовилихе, по способу электрической отливки колокол Уинской церкви в 48 пудов, в течение всей пасхальной недели подвергался трезвону, причем замечено, что он выносит порядочные удары своего языка и звук его сохранился вполне, за что правление со своей стороны, выносит Вам, как изобретателю электрической сварки, благодарность.