В этой книге нет вымышленных имен, фактов или событий. Журналы боевых действий, приказы, донесения, оперативные сводки, отчеты и другие документы легли в основу повествования. Автор не ставил перед собой задачу художественного обобщения, строгая документальность — главное, к чему он стремился.
Автор приносит глубокую благодарность бывшим однополчанам Героя Советского Союза генерал-лейтенанта В. М. Алексеева, чьи письма, воспоминания и рассказы оказали большую помощь в работе над книгой. Особая признательность — жене Алексеева Александре Петровне и дочери Валентине Васильевне Борщ, а также дважды Героям Советского Союза генерал-полковнику А. Г. Кравченко и полковнику С. Ф. Шутову, Героям Советского Союза генерал-лейтенантам М. И. Савельеву, М. К. Шапошникову, генерал-лейтенантам Д. И. Заеву и В. К. Шанину, генерал-майорам М. Д. Божко, Г. Л. Туманяну, В. И. Филиппову, полковнику А. М. Белову, подполковнику П. П. Чепкову и другим.
Полковнику Василию Михайловичу Алексееву не спалось. Тихо, чтобы не разбудить соседей по купе, он оделся и вышел в коридор. Среднего роста, уже немолодой, но подтянутый, светловолосый, с пронзительными серыми глазами, с заметными следами оспы на умном лице, он задумчиво смотрел в окно на родные уральские пейзажи. Мелькали зеленые ели, по-зимнему обнаженные березы, холмы и поляны с чуть пробивающейся травкой, островки почерневшего сахаристо-рассыпчатого снега в перелесках.
В это раннее весеннее утро пассажирский поезд Свердловск — Пермь шел мимо станций и полустанков, названия которых остро напомнили Алексееву его далекую юность. Шаля, Шамары, Шутем, Кордон…
Шумково. Обычная станция со стандартным желтым деревянным вокзальчиком, увенчанным шпилем. Но она особенно памятна для него. Четверть века назад пятнадцатилетним подростком приехал он сюда, за тридцать с лишним верст, из заброшенной в лесах деревни Молебки. В старой шубейке, в лаптях, с котомкой за плечами направился он на заработки в Екатеринбург.
Все это время он часто вспоминал родную Молебку на высоком обрывистом берегу Сылвы, трудные годы детства. Советская власть, Красная Армия выучили и воспитали деревенского паренька, вырастили из него боевого командира, доверили судьбы тысяч людей. И вот теперь назначение в Пермь. Алексеев смутно помнил город. Он знал его в ту далекую пору, когда был извозчиком у купца. Нелегко тогда жилось: ругань, насмешки, прозвище «деревенщина». Однако нынешнее назначение в Пермь радовало: впереди были встречи с боевыми друзьями по 82-й стрелковой дивизии, с которыми судьба свела его в далекой Монголии. Дивизия, сформированная в Перми, участвовала в разгроме японских войск на Халхин-Голе. За эту операцию комдив Алексеев был награжден орденом Красного Знамени.
Миновав лежащую в глубокой обширной котловине Кишерть, поезд пошел на подъем, несколько раз возвестив о себе паровозным гудком, звук которого приглушенным эхом повторил сосново-березовый лес. Через несколько минут справа открылась огромная излучина темной, почти коричневой от весеннего паводка Сылвы. Это была река его детства. Глядя на полноводный стремительный поток, Алексеев неожиданно для себя подумал: «Вот порыбачить бы сейчас саком, как когда-то давным-давно».
Железная дорога извивалась вдоль крутого скалистого берега. На противоположной стороне Сылвы, уступами взбираясь вверх, до самого горизонта сплошной стеной зеленел сосновый лес.
Вот наконец и станция Пермь-вторая. Обычная спешка пассажиров, сутолока с чемоданами. Быстро и легко полковник Алексеев сошел на перрон. У вагона трое военных. Это приехали встретить нового комдива формировавшейся в Перми дивизии заместитель командира, начальник штаба и комиссар. Высокий, серьезный, с седыми висками комбриг Ян Семенович Адамсон, полный, небольшого роста полковник Николай Матвеевич Маковчук, очень молодой, подтянутый, приветливый полковой комиссар Иван Петрович Беляев. С ними предстояло работать. Рукопожатия, малозначащие вопросы: «Как доехали, товарищ полковник? Что нового в Свердловске?».
Небольшая, многолюдная привокзальная площадь с крутым поворотом трамвайных путей. Впереди город, который не раз вспоминал Василий Михайлович. Через стекла черной «эмки» разглядывал он старые купеческие дома и новые постройки, стараясь сопоставить облик города с тем, что сохранила память. Нет, не узнавал Алексеев Перми. Среди старых особняков появились большие трех- четырехэтажные здания с широкими окнами. Трамваи, автомобили, шумный людской поток на улицах.
— А Пермь я немного знаю, — задумчиво произнес полковник, — пожалуй, разберусь даже куда ехать, только вот, думаю, названия улиц сменились. Где мы сейчас едем?
— По улице Ленина.
— Не помню, как она называлась раньше, а вот ниже ее шла улица Петропавловская.
Автомобиль прошел мимо здания обкома партии и облисполкома, свернул на улицу Карла Маркса.
— А вот сейчас едем по Сибирской, — с улыбкой сказал Алексеев. — Не удивляйтесь, в пятнадцатом году работал в Перми извозчиком… Ну а что же нового построено в последние годы?
— Центр, товарищ полковник, в Перми почти не изменился. Растут окраины, строятся заводы и поселки около них. В центре появилась новая гостиница, строится речной вокзал, — пояснил Беляев.
