Нейробиология здравого смысла. Правила выживания и процветания в мире, полном неопределенностей - [72]
В Техасе я узнала, что участники программы не считали ее легкой. Их периодически тестировали на наркотики, они должны были постоянно отмечаться у надзирающего офицера и посещать собеседования по трудоустройству. В случае невыполнения этих требований или положительного результата наркотеста их минимум на трое суток возвращали в камеру. Судья предупреждал, что не выносит двух вещей: побега и лжи. Если бывший заключенный нарушал правила и признавался в этом, судья мог проявить терпимость к проступку. Но даже такой толерантный судья без колебаний был готов отправить участника программы обратно в тюрьму отсиживать полный срок, если тот нарушал правила условно-досрочного освобождения несколько раз. В недавнем интервью судья Фрэнсис сказал, что программа – это тоже работа: «Если вы усердно трудитесь и соблюдаете дисциплину, я плачу вам зарплату. Я сокращу часы общественных работ, штрафы и судебные издержки, я помогу вам выйти на свободу раньше срока, я напишу куратору, и он поможет вам найти работу. Если вы заработали 20 лет тюрьмы, то такой “чек” я тоже выпишу»[257]. Очевидно, что судья Фрэнсис подчеркивал контингенции своего суда и в то же время предоставлял участникам программы возможность контролировать собственные жизненные контингенции.
Мне довелось присутствовать на одном из еженедельных собраний участников программы. В небольшом кабинете судьи собралось около сорока человек, совершивших тяжкие преступления и имеющих проблемы с наркотиками. В ходе встречи обсуждались проблемы, которые мешают успешному завершению программы и полному освобождению «условников». Я задалась вопросом: разбирается ли поведение учеников в самых элитных частных школах с такой озабоченностью и интересом, какие я наблюдала на этом собрании. Эти бывшие заключенные больше не безликие номера – у них есть имя, история, а самое главное – будущее. Мне казалось, будто я нахожусь за кадром одного из самых интересных документальных фильмов, какие только можно увидеть.
Самый потрясающий момент той встречи – обсуждение оступившегося участника программы. Это был тот самый человек, который неделей ранее выиграл желанную золотую звезду. Да, все это о людях, которые еще недавно отбывали свой срок в тюрьме. Эти бывшие заключенные ценили получение золотой звезды больше денег, сигарет и других материальных наград. Получение награды приносило чувство гордости от признания исключительно позитивных решений и действий бывшего заключенного. Бонусом также служила возможность разделения ланч-барбекю с судьей. У участников программы менялась структура контингенций – снижалась значимость материальных вознаграждений и повышалась важность нематериальных, таких как самооценка и гордость.
В ходе собрания один из присутствующих, получивший награду на прошлой неделе, признался, что не ходил на собеседование по трудоустройству, а просто подделал подпись инспектора. Парень рассказал куратору, что после получения золотой звезды, видя, как гордится им судья, он испытал огромное чувство вины, из-за того, что всех обманул. Его обман мог остаться незамеченным, но он, полностью осознавая последствия, тем не менее признался в жульничестве. Наблюдая за судьей Фрэнсисом, который слушал рассказ оступившегося, я видела, что он был впечатлен его чувством ответственности. Этот человек действительно пострадает от последствий, но он будет знать, что в конечном итоге принял правильное решение.
Мне нужно было остановиться и переварить услышанное. Бывший заключенный, который обманул 27 человек, в том числе и судью, пожертвовал своим успехом, потому что его мучило чувство вины. Что-то изменилось в ценностях этого участника программы и в его оценке желаемых результатов. Контингентные правила перестроились, теперь речь шла не о сиюминутном результате, теперь дело касалось обстоятельств, окружающих результат или вознаграждение. Доверие и честность между друзьями важны, но значение имеет и ответственность за свои действия. Такие перемены обычно меняют процесс расчета контингенций. Даже взрослому человеку сделать это никогда не поздно. Я лихорадочно размышляла о том, какие области мозга меняются в таких случаях… какие нейронные сети отвечают за формирование ответственности, гордости и честности.
Как только собрание участников программы закончилось, наступило время суда. Собравшиеся перешли в зал заседаний и расселись по деревянным скамейкам, через несколько минут вошел судья Фрэнсис, в джинсах, клетчатой рубашке и традиционных для Техаса ковбойских сапогах. Никакой официальной черной мантии, никаких заумных канцелярских речей, никакого высокомерно-снисходительного отношения. Даже находясь вне зоны комфорта привычных мне академических стен, я наблюдала серьезный процесс обучения, проходящий под опекой судьи. Он называл каждого участника по имени и по-настоящему заинтересованным тоном осведомлялся, как у него или у нее идут дела. Как прошло последнее собеседование? Как прошла встреча с обеспокоенным родственником? Что на самом деле произошло на той вечеринке в прошлые выходные? Эти вопросы ничем не отличались от тех, что задают любящие родители, переживающие за жизнь своего ребенка и желающие убедиться, что с ним все в порядке. Этот воображаемый документальный фильм становился все интереснее. Предоставили слово одному из вышедших по условно-досрочному освобождению новичков в программе реабилитации. Его рассказ напомнил мне, что, независимо от прошлого, каждый стремится обрести надежду – даже, казалось бы, в безнадежных ситуациях.
