Нейробиология здравого смысла. Правила выживания и процветания в мире, полном неопределенностей - [71]
Таким образом, оказывается, что подход Монтессори к строительству эмпирических контингенций у детей давал отдачу в познавательном и эмоциональном плане.
Другой исследователь, Кэрол Дуэк из Стэнфордского университета, подчеркивала важность внимательного отношения к расширению эмпирических и когнитивных компетенций на протяжении всей жизни. Она подразделяла типы мышления на «фиксированный», когда дети знали, что у когнитивных способностей мало пространства для изменения, независимо от приложенных усилий по созданию когнитивного капитала, и «растущий», когда дети понимали, что благодаря напряженной работе их когнитивные способности могут стать более эффективными и утонченными. Когда Кэрол научила детей из средней школы осознавать важность «растущего» типа мышления, их оценки по математике улучшились больше по сравнению с детьми из контрольных групп, которых учили лишь правильно решать задачи. Таким образом, используя тип мышления, позволяющий нам в течение всей жизни создавать контингентный ассортимент, мы, вероятно, получаем лучший источник умственных «витаминов», поддерживающих здоровье мозга[251]. Хотя большинство родителей хотят контролировать жизненные контингенции своих детей, лучшее, что можно им подарить, – это самостоятельность, которая позволит каждому ребенку понять, что только он в состоянии проложить маршрут своего нейронного путешествия. Без сомнения, прилагая определенные обдуманные усилия, мы на протяжении жизни формируем новые и усовершенствованные контингенции, которые дают нам рост и источник бонусов.
Неудачный опыт бухарестского эксперимента позволяет предположить, что существуют критические периоды для определенных аспектов воспитания, но недавно я познакомилась с человеком, считающим, что сделать себе подарок в виде контингентной самонастройки никогда не поздно. Однако, чтобы узнать об этом больше, нам придется отправиться в тюрьму.
Независимо от воспитания неверные контингентные расчеты некоторых людей вынуждают их делать неправильный выбор, который может привести к самым тяжелым последствиям, вплоть до тюремного заключения. В обычной тюрьме развитие «растущего» типа мышления, о котором говорила Кэрол Дуэк, строго ограничено, поскольку решения, когда и что есть, что носить, где и когда спать, ежедневно принимают другие. Независимо от того, на каком этапе когнитивно-контингентного развития находился человек на момент заключения, тюрьма редко способствует принятию оптимальных решений, которые могут удержать освободившегося человека от повторного ареста. В Соединенных Штатах уровень рецидивной преступности в течение пяти лет после освобождения составляет 77 %, а это значит, что тюремный опыт не влияет на контингентные расчеты освободившихся заключенных[252]. Поскольку мои опыты с крысами позволяют предположить, что наихудшее, что можно сделать для развития мозга грызуна, – это вырастить животное в ужасных условиях, то решение реабилитировать заключенного, поместив его в неблагоприятную обстановку, кажется далеко не идеальным.
Когда я изучала условия жизни бывших заключенных и существующие для них реабилитационные программы, в выпуске новостей я услышала о системе реабилитации, действующей в Техасе, штате известном жестким отношением к преступникам. В огромном Техасе немало тюрем и очень много заключенных, но речь не об этом. Я хочу рассказать об уникальной программе реабилитации освободившихся заключенных-наркоманов. Судья, руководивший этой программой, произвел на меня столь сильное впечатление, что я позвонила ему и попросила разрешения побывать на одном из его судебных заседаний. Судья Роберт Фрэнсис согласился, и я поехала в Даллас на слушание по делам о торговле наркотиками. Я даже представить не могла, какое впечатление окажет на мой образ мыслей ученого, матери и гражданина проницательность этого человека и его преданность делу[253].
Немного предыстории. Техас успешно отправлял торговцев наркотиками в тюрьмы, но, к сожалению, не мог их реабилитировать. Судья Фрэнсис считает себя лишь винтиком в тюремном механизме Техаса, точнее, «специалистом по переезду», поскольку он помогает перемещать правонарушителей из одного места преступления в другое. Часто перед ним представали ранее осужденные им же люди, и тогда Фрэнсис понял, что в системе есть сбои[254]. Тогда он решил оставить свой пост и открыл собственный растительный питомник – занялся разведением растений, чтобы увидеть крепкие и здоровые плоды своего труда. В это время возник интерес к тому, чтобы дать правонарушителям-наркоманам возможность ступить на альтернативный путь. Даже если вы не сочувствуете людям, попавшим в жернова этой системы (хотя судья Фрэнсис несомненно сочувствовал), задумайтесь о высокой стоимости такой неэффективной программы. Проект бюджета на 2007 год показывал, что при сохранении тогдашних темпов через пять лет Техасу потребовалось бы приблизительно 17 000 дополнительных тюремных коек и 1 миллиард долларов[255].
Явный провал существующей пенитенциарной системы вынудил законодательные власти ассигновать 217 миллионов долларов на программу реабилитации наркоманов, которая включала психиатрическое лечение, обучение профессии и специализированные суды. В 2009 году судье Фрэнсису были выделены средства, позволившие ему включить в штатное расписание 20 сотрудников, в основном офицеров службы надзора за наркоманами и консультантов (в настоящее время у него в штате 27 человек). Первые результаты впечатляли. Губернатору Техаса не только не пришлось строить новые тюрьмы, но удалось закрыть три уже действующих и несколько исправительных учреждений для несовершеннолетних. Кроме того, с 2005 по 2010 год в штате было отмечено 13-процентное падение уровня преступности, а в 2007–2008 годах отмена условно-досрочного освобождения сократилась на 27 %; в следующем году этот показатель составил уже 30 %. Независимо от политических взглядов человека и его отношения к преступникам, эти первые результаты выглядели обнадеживающими
