Нейробиология здравого смысла. Правила выживания и процветания в мире, полном неопределенностей - [62]

Трансформация родительского мозга: уроки от грызунов

В начале нашего путешествия по исследованию мозга и поведения крысы-мамы мы изначально сосредоточились на отделах мозга, связанных с изменением контингентных цепей. Эти цепи меняют восприятие мамы-крысы, которая перестает воспринимать своих вечно голодных и пищащих детенышей как некую помеху и начинает относиться к ним с предельной заботливостью. Естественно, что начали мы с гипоталамуса, который отвечает за мотивацию и влияет на основные побудители – голод, жажду, инстинкт продолжения рода, агрессию и стресс. Трудно представить, что основные побудители регулируются в мозге областью величиной не больше миндального орешка, но, похоже, это именно так. Разумеется, как и большинство отделов мозга, гипоталамус распространяет свое поведенческое влияние, опираясь на связи с другими отделами мозга, так что не лишним будет отметить, что этот участок работает в тесном контакте с остальными нейронными цепями. Кроме того, гипоталамус ответствен за многие поведенческие реакции, необходимые для выживания, поэтому совсем неудивительно, что этот небольшой отдел также влияет и на материнские реакции. Полвека назад этот участок мозга выбрал темой своей докторской диссертации один из «отцов» материнского поведения Майкл Ньюман из Чикагского университета. В своей новаторской работе Ньюман представил безусловные доказательства того, что гипоталамус играет ключевую роль в формировании материнских реакций у грызунов. В случае повреждения медиальной преоптической области – небольшого участка гипоталамуса – ранее обожавшие своих детенышей крысы переставали обращать на них внимание[210].

Сегодня мы знаем, что первым млекопитающим приходилось путаться под лапами динозавров, и медиальная преоптическая область их гипоталамуса стала центром материнских реакций, необходимых для выживания видов. Но вполне очевидно, что этому отделу помогали и другие области мозга, которые подпитывали его различными половыми гормонами, такими как прогестерон, пролактин и окситоцин[211]. Например, прилежащее ядро, традиционно ассоциирующееся с вознаграждением, о котором мы уже говорили, также входит в материнскую нейронную цепь крыс. Крейг Феррис, нейробиолог и изобретатель из Северо-Восточного университета, разработал мозговой сканер размером с мозг крысы. С его помощью он обнаружил, что, когда крысам-матерям подносили детенышей, прилежащее ядро у них активировалось. Более того, при виде крысят мозг матери проявлял бо́льшую активность, чем от воздействия наркотика[212]. Такое исследование подтверждает, что детеныши активируют у крыс-мамочек фундаментальные центры мозга, связанные с мотивацией и вознаграждением. Теперь можно понять и тех мам-наседок, которые встречаются среди людей.

По сравнению с рептилиями мозг млекопитающих, безусловно, эволюционировал, и они начали обеспечивать потребности других. Однако мы с Крейгом Кинсли и студентами меньше интересовались такими обширными эволюционными преобразованиями и были больше заинтересованы в исследовании индивидуального преображения, происходящего с млекопитающим после рождения потомства. Изменения, которые происходят в гипоталамусе, ориентируют самку на заботу о потомстве, что крайне важно для выживания детенышей, но самка должна заботиться не только о своих детенышах. Крыса должна добывать пищу, чтобы сохранить лактацию и суметь выкормить свое иногда многочисленное потомство. Хвостатая мамаша должна уметь регулировать свои эмоциональные реакции, чтобы не тратить энергию на неконтролируемые стрессовые и другие метаболически затратные ситуации, она также должна сохранять бдительность и защищать потомство от хищников. Получается, что изменения, запускаемые материнством, вызывают у крысы не только ожидаемые поведенческие адаптации «в гнезде», но и готовят ее к поведению «вне гнезда». Описание забот эффективной мамочки получилось пространным, но мы хотели знать, как мозг помогает мамашам адаптироваться к этим новым образцам поведения, с новыми материнскими контингенциями, ранее не считавшимися таковыми, но оказавшимися чрезвычайно существенными для родительского успеха.

Поскольку свои эксперименты мы проводили на факультете психологии, неудивительно, что мы начали с лабиринтов. Чтобы как можно скорее вернуться к своим беспомощным отпрыскам, в поисках пищи за пределами гнезда мамы-крысы должны проявлять максимальную эффективность. Такое поведение животных называется фуражированием (вспомните ненасытных землероек). Мамы-крысы должны потратить как можно меньше энергии и быстро вернуться обратно в гнездо. В такие моменты крысе не до ленивых прогулок за кусочком сыра и не до исследований незнакомых мусорных контейнеров с прицелом на обустройство гнезда. Реакцию фуражирования можно симулировать и оценить с помощью различных лабиринтов, описанных в главе 2. В лаборатории Кинсли используют лабиринт с радиальными рукавами, который представляет собой подобие восьмилучевой звезды. Чтобы найти пропитание, крысы должны войти в рукава, а потом научиться игнорировать те из них, где нет еды. Таким образом, чтобы эффективно выполнить подобное пространственное задание по добыванию корма, крысы должны использовать рабочую память. В моей лаборатории мы использовали сухой лабиринт, который я описывала в главе 4. В этом лабиринте крысам нужно запомнить, где расположен один источник пищи из восьми.