Нейробиология здравого смысла. Правила выживания и процветания в мире, полном неопределенностей - [60]

Итак, мы с интересом проводим эксперименты по овладению крысами различными стратегиями преодоления трудностей: от поиска лакомства (пятинедельное обучение с вознаграждением за приложенные усилия) до водного эксперимента. Я выдвинула гипотезу, что контингентное обучение может служить своего рода «поведенческой терапией» для крыс из активной и пассивной групп, приближая их способность справляться с трудностями к способностям грызунов из гибкой группы. Но этого не произошло, контингентное обучение лишь усилило способность гибких справляться с трудностями, побуждая их раньше переходить в режим спокойного плавания. Это интересное открытие, но его значение стало понятно только сегодня. Мы получили супернастроенных крыс. Если животные из гибкой группы уже были настроены на контингентное строительство, то, немного подучив их, мы повысили способность зверьков правильно воспринимать ситуацию и быстро адаптироваться к изменившейся обстановке. Тогда мы решили, что этот эффект распространится и на менее эффективные группы и позволит им догнать лидеров. Но каково же было наше удивление, когда мы провели эксперимент с неконтингентной, или с группой крыс-рантье, получавшей лакомство без каких-либо усилий. Грызуны из этой группы, которые, как мы считали, относились к гибкому типу, не смогли адаптироваться к стрессовой ситуации в течение всего водного эксперимента. Они вообще не справились с задачей! Остальные группы тоже реагировали хуже, но все же самая разительная перемена произошла с животными, относящимися к гибкому типу. И вновь в ретроспективе это имеет смысл. Если животные, обладающие гибкими контингенциями, могут считывать окружающую обстановку и генерировать правильные связи между своими реакциями и результатами, то в случае неожиданного провала привычной стратегии для этих животных, находившихся в положении рантье, эффект будет более сильным[208].

Если бы мне пришлось разделить людей по их способности принимать решения на категории, то я бы многих отнесла к гибкой категории, чувствительной к контингенциям. Я уже говорила, что одним из факторов увеличения случаев депрессии в нашем высокотехнологичном и ориентированном на оказание услуг обществе становится устранение контингентного обучения из повседневной жизни. Вместо того чтобы заниматься тем, что делали наши предки, – готовкой, уборкой, строительством, работой в саду, – делами, требующими постоянных контингентных расчетов, мы нажимаем на кнопки, облегчая себе жизнь и ускоряя получение ресурсов. Боюсь, что многие из нас все больше склоняются к тому, чтобы оказаться в неконтингентной группе рантье с низкой способностью эффективно адаптироваться к изменениям окружающей обстановки. Независимо от того, сокращаем ли мы количество собственных действий по созданию контингенций внезапно или постепенно, наше чувство контроля и эффективности также снижается, приводя к эмоциональным и когнитивным проблемам, а в худших случаях – к психическим заболеваниям, таким как депрессия. Последствия пребывания гибких крыс в положении рантье действительно очень информативны для определения психического здоровья человека.

Способность к контингентным вычислениям непостоянна. Она может настраиваться с помощью самых разнообразных методов, которые облегчают доступность аутентичного отклика. Это может быть и разная работа руками (вспомните Джея Лено и его автомобили), и уточнение данных в процессе принятия решений с помощью статистики, и укрепление собственных нейронных цепей посредством обычной прогулки на свежем воздухе.

Бо́льшую часть жизни мы сами отвечаем за собственные возможности контингентного строительства для самоэффективности и самоорганизации. Однако в раннем детстве набор шаблонов контингентного строительства формируют прежде всего родители или те, кто ухаживает за ребенком. Важное влияние родительских реакций на нейронные сети создания контингенций станет темой следующей главы.

7 Воспитание детей Пора рассчитать заново жизненные контингенции

В лаборатории я видела множество крыс-мамаш, которые отлично и, казалось, без каких-либо усилий заботились о своем потомстве. Когда я забеременела сама, то по мере приближения родов я проникалась все большим уважением к родительским реакциям этих грызунов. Я записалась на курсы для будущих родителей в местной больнице, и очень скоро на моем прикроватном столике появилась целая стопка книг для родителей, включая популярную брошюру «Чего ждать, когда ждешь ребенка» (What to Expect When You’re Expecting). После прочтения этих книг мое и без того высокое мнение о крысах-мамочках, которые, видимо, точно знали, что и как надо делать, только укрепилось. Крысы, в отличие от меня, у которой был прекрасный муж, готовый помогать с родительскими обязанностями, больница с первоклассным оборудованием, обученным персоналом и необходимыми лекарствами, могли полагаться только на себя. Без подготовительных занятий, без книг, без крысиной социальной поддержки, без подарков новорожденному, без крысиных блогов для мамочек, больницы или лекарств – многие крысы успешно рождают по 10–14 здоровых детенышей. Бывало, что я оставляла беременную крысу в лаборатории, а на следующий день обнаруживала новоиспеченную мамочку в аккуратно прибранном гнезде с маленькими розовыми детенышами, которые, уткнувшись ей в живот, сосали молоко своими крохотными мордочками. При этом новоиспеченная мамаша выглядела спокойной – у нее все было под контролем. Я же, в отличие от нее, по шкале родительской компетентности в широком природном спектре подготовленных матерей чувствовала себя совершенно неподготовленной.