Нейробиология здравого смысла. Правила выживания и процветания в мире, полном неопределенностей - [100]
В то время как поведенческие контингенции реакция-результат расплывчаты, когда речь заходит об игре, все традиционные элементы поведенческих и когнитивных ассоциаций просто не учитываются, когда речь заходит о творчестве. В этой сфере как процесс, так и результат уникальны и нестандартны. И хотя классических бихевиористов творческие способности заводят в тупик, невозможно отрицать, что мы культивируем любопытство и любознательность в культурной среде.
В какой-то степени исследовательской деятельностью животных руководит любопытство. Что скрывается за скалой? Что за фрукт упал с дерева? Почему это животное прыгает по тропинке… и куда ведет эта тропинка? Это изучение новой среды рискованно и энергозатратно, но оно дает новую информацию и богатый эмпирический капитал для расчета будущих возможностей. Помните, как в книге «Где мой сыр?» два грызуна-исследователя переживали пропажу лакомства. Хотя трудно объективно определить, как возникают творческие способности, похоже, они включаются при переходе от размышления над вопросом «Что это?» к вопросу «А что, если?».
Креативность в целом определяется как нестандартная реакция, в результате которой генерируется идея или продукт, воспринимаемый окружающими как некая ценность. Творческий продукт может иметь практическую (более удобный консервный нож) или художественную ценность (интересная картина, выполненная в оригинальной технике). Хотя никакое поведение не существует в эмпирическом вакууме, творческие реакции, по-видимому, более независимы и свободны от предыдущего опыта. Разумеется, прошлые взаимодействия влияют на творческие решения, но линейная траектория приобретения надлежащего опыта для проведения точных контингенций, намеченная Павловым, Скиннером и Уотсоном, становится менее четкой, когда дело касается творческих поисков.
Приходя в лабораторию к своим грызунам, я, конечно, могу попытаться определить, когда они спрашивают себя «Что это такое?» и когда решаются обследовать новую территорию или обнюхать новый предмет. Но для этого мне нужно прийти в лабораторию утром, увидеть, что кубики сложены не так, создать новый путь отхода или найти изгрызенную игрушку, которую явно использовали в необычных целях. Потом я должна обратиться к своим творческим возможностям, чтобы суметь верно оценить креативные способности своих подопытных. Пока никто не доказал, что крысы способны перейти к фазе «А что, если?», которая, как мы считаем, лежит в основе творческого процесса. Возможно, это объясняется тем, что творчество прежде всего требует рождения идеи, которую сможет сохранить и реализовать животное или человек. Я много писала о том, как умны крысы, но я не знаю, способны ли они сохранить идею в своем крысином мозге.
Более века назад Уолтер Хантер провел исследование, которое расширило наше представление о том, могут ли животные продуцировать идеи. Учителем Хантера был Харви Карр, ученый, который возглавлял лабораторию животных в Университете Чикаго после перехода Дж. Б. Уотсона в Университет Джонса Хопкинса. Для проведения сравнительных исследований интеллекта Хантер сосредоточился на крысах, енотах, собаках и детях. Испытуемым показывали трехпанельный аппарат с тремя лампочками; они должны были заметить ту лампочку, которая горела, и после специфической задержки подойти к ней и получить вкусное вознаграждение. Крысы выполняли задание только в том случае, если пауза длилась не более секунды, еноты успешно справлялись с задачей и через 25 секунд. Но и еноты проиграли собакам и детям, которые помнили, куда надо вернуться за угощением, даже через пять минут. Важно отметить, что последующие исследования с обучением и выполнением сложных задач позволяют предположить, что крысы действительно могут удерживать информацию в своей памяти, известной как рабочая память, больше секунды, и эта способность, вероятно, обеспечивается медиальной префронтальной корой[365]. Однако Хантер заметил еще кое-что. В фазе задержки собаки и крысы продолжали фокусироваться на ранее загоравшейся лампочке, так что после задержки им достаточно было просто подойти к ней. Но дети и еноты во время паузы продолжали заниматься своими делами и только в нужное время подходили к панели, которую должны были запомнить. Сохранялся ли образ задачи в нейронных цепях енотов и детей, пока они занимались другими делами? Можно ли образ задачи считать идеей?[366]Если, например, енот подходит к дереву с висящей на нем кормушкой для птиц, возникает ли у него некий план, который позволит ему добраться до корма? Могут ли возникать новые идеи, которых не придумали люди, стараясь защитить кормушки от енотов?
