Неугасимые зарницы - [22]

Подъем становился все круче. Сюда бы альпинистскую обувь с острыми шипами или хотя бы спортивные кеды, такие, как у отца, а не модельные сандалии на отшлифованных кожаных подошвах. Они, как лыжи, скользят по сосновым иглам, и, чтоб не съехать далеко вниз, приходится постоянно нагибаться, хвататься за что-нибудь.

Ющак внимательно следил за сыном. Он видел, какие усилия прилагает Петрик. Его трогало мальчишеское упорство.

«Ничего, пусть знает, что к вершинам нет легких дорог», — успокаивал он себя.

Он даже не посоветовал сыну вооружиться палкой, хотя сам давно пользовался подобранной на дороге.

Петрик увидел в руках отца сучковатого помощника еще перед подъемом в горы. «Лишняя тяжесть», — подумал он тогда. А вот теперь пришлось и себе взять в руки палку.

Борис Сергеевич довольно усмехнулся: упрямому незачем советовать, упрямый должен до всего дойти сам. Ну и пусть доходит... Но отцовской выдержки хватило ненадолго.

— Может, отдохнем?

И снова мальчишеское упрямство взяло верх.

— Еще рано отдыхать, — бросил Петрик через плечо, не оборачиваясь.

— Как знаешь, — не стал возражать отец.

Наконец лес поредел, и перед ними встала высокая каменная стена, кое-где поросшая карликовыми деревцами. Чтобы взобраться на нее, не могло быть и речи. Нужно искать обход. Петрик повернул голову к отцу, будто ждал совета. Но Ющак, как и раньше, молчал.

Петрик лихорадочно думал: куда пойти? Вправо или влево? Другого выбора не было. Назад он не вернется. После минутного колебания повернул вправо, пошел под самой стеной.

Ющак с удивлением вспомнил, что когда-то, взбираясь впервые на Ай-Петри, он тоже шел этой же тропинкой. Но позже узнал, что удобнее и легче обходить стену слева. Что же заставило сына повторить ошибку? Может, когда-нибудь и его внук, поднимаясь на эту гору, тоже изберет более тяжелый путь? Неужели кажущаяся близость вершины всегда будет обманывать? Наверное, так, иначе потеряется прелесть тайны открытий...

Они тяжело поднимались по скользким камням.

Вскоре Петрик заметил с тревогой, что справа появился обрыв. Он уходил все глубже и подбирался к скале. Через несколько шагов под ногами остался лишь узкий карниз. Теперь нужно было прижиматься спиной к стене. Ноги дрожали от чрезмерного утомления, подкашивались, но Петрик упрямо пробирался вперед. Лишь бы не пошатнуться, не потерять равновесия, не упасть...

«Как там отец?» — забеспокоился он.

Ухватившись за куст, Петрик остановился.

— Я иду, сынок, иду, — угадав мысли сына, благодарно отозвался Ющак. — А ты не спеши: дорогу преодолевают не одними ногами, но и головой.

Петрик снова двинулся вперед. Упрямо, со злостью. Его еще хватило даже на дерзость:

— Не отставай, папа!..

До сих пор Ющак был спокоен, а сейчас испугался. В голосе сына слышалась неуверенность.

— Остановись! Слышишь, остановись! — крикнул он и сам прижался к стене.

Петрик послушался.

— Разуйся. Будет удобнее.

Петрик послушно снял сандалии. Действительно, босой ногой уверенней стоять: чувствуешь землю. Вскоре вернулись и силы, и спокойствие. Сейчас, наверное, мог бы признаться себе, что запоздай отец на какую-нибудь минуту, не прикажи остановиться — и обезволивающая усталость швырнула бы его в бездну.

— А теперь иди, сынок, — сказал тихо Борис Сергеевич.

Тропинка круто поднималась вверх. Пропасть, лес постепенно отступали, оставались внизу. Еще усилие, еще два-три крутых уступа — и они выбрались на небольшое плато. Здесь можно было передохнуть.

Сели на горячие камни. Далеко внизу, за верхушками деревьев, поблескивало под солнцем Черное море. Но сейчас оно уже не привлекало Петрика. Он поднял глаза к небу и посмотрел на вершину Ай-Петри. Она все еще далеко и в то же время близко. Они дойдут до нее. Дойдут! Вместе с отцом!

— Ты знаешь, папа, о чем я сейчас думаю? — по-взрослому спросил Петрик.

— Наверное, знаю.

— О чем?..

Петрик, волнуясь, ждал ответа. Ему очень хотелось, чтобы отец не ошибся. От этого многое зависит. Ведь они остались вдвоем на свете, а дорога жизненная одна, и им вместе преодолевать ее. И надо, чтобы между ними не было раздора. Как сейчас.

— Ты правильно думаешь, сынок, — ответил отец, — на вершине горы расстояние между людьми всегда кажется меньше, чем у подножья.

У Петрика радостно заблестели глаза.

— Значит, нужно чаще вместе подниматься в горы!..

— Да, нужно.

Они пообедали, отдохнули.

Пришло время идти дальше. Петрик встал первым.

— Ну, не отставай, папа!

На этот раз в голосе сына ничто не встревожило отца.

«Расскажи мне сказку...»

Над шахтерским городом висело бесцветное, мутное небо. Хотя была еще середина лета, клены стояли уже слегка оголенные, а на пристанционных клумбах по-осеннему печалились пожухлые цветы.

По серому, исшарканному тысячами ног перрону ветер гонял опавшие листья, клочки газет, липкие обертки от мороженого, песок. Временами все это вскидывалось, неистовствовало в умопомрачительном круговороте. Слетало с перрона, отчаянно неслось между путей, натыкалось на столбы, на штабеля пропитанных в креозоте шпал и разметывалось.

Петр Колодий, молодой инженер-машиностроитель, от нечего делать следил за этим шальным неистовством. Он скучал в ожидании поезда. Ему уже надоело без конца думать о своей командировке. Не хотел бы думать, но седеющие вокруг терриконы напоминали о родном городе. И ему не терпелось поскорее отправиться в дорогу. Уж скорей бы пришел поезд, скорей бы войти в купе, улечься на верхней полке и помечтать о доме. Очень долгой и хлопотной оказалась эта командировка.