И тут над поляной звонко так взлетело:
— Глупость ты сказал, Прямой Путь — не выйдет! — Это Жаворонок На Заре, она у нас первая певунья. — Выйдет, ты только не бросай, да слушай, как учить буду, Неспящему понравится, обязательно! Ты его еще своим голосом разбудишь. А пока мы все тебе поможем. Шаг По Траве, нет ли у тебя новых строчек, Мо Руфа порадовать?
Я смутился, но сказал все же:
— Однажды звезды заглянули в омут…
— Однажды звезды… — запела Жаворонок На Заре.
— …заглянули в омут, — подтянул Прямой Путь.
— Играли в прятки, путали следы, — пело уже все племя, и так красиво выходило, радостно, что, кажется, даже трава осенняя позеленела, солнце как весной заиграло. Я все ждал, что вот сейчас Неспящий лучи примет, вберет в себя — и пробудится. Долго мы пели, долго…
И отступил серый свет, ожила душа Мо Руфа, загорелась, заалела в глубине камня.
А потом слышу, голосов вроде больше стало… и еще больше, и еще — и на поляну вышли люди из других племен: из того что у скал и из того, что за еловой падью, и даже те, что за озером. И Кувшинка моя, вместе с отцом и матерью.
— Цветут кувшинки — души звездных далей на темной глади колдовских озер, — прошептала она, и руку мне в ладонь вложила.
И отец ее ничего, улыбнулся.
