Несовершенная публичная сфера. История режимов публичности в России - [168]

Журналисты проявляют элементы общественной журналистики в своих практиках несколькими способами. Например, два журналиста «Афонтова» являются активными волонтерами красноярского поискового отряда «Лиза Алерт». Каждые выходные они ездят на поиски пропавших людей в местные леса и горы. Будучи публичными людьми, через свои соцсети и с помощью журналистской репутации они пытаются мобилизовать свою аудиторию на участие в поисково-спасательных операциях. Некоторые журналисты также являются участниками любительских пожарных отрядов в Сибирском и Московском регионах. Они записались в волонтеры после того, как сделали несколько материалов о пожарах. Через свое участие и информационную поддержку проблем пожарных они надеются изменить ситуацию и предотвратить будущие катастрофы.

Региональным журналистам легче позиционировать себя вместе со своей аудиторией и считать себя частью сообщества. Издатель «Проспекта Мира» замечает, что чувствует себя ответственным за картину мира, которую он предлагает согражданам:

Мы должны балансировать негативную картину, иначе мы все просто сойдем с ума. Мы все во всем этом живем, и нам некуда бежать из Красноярка. Если же люди будут читать наш сайт и видеть только лишь безысходность вокруг себя, это ничем хорошим не закончится. Мы должны заботиться о себе и о своих читателях.

Журналист «Дождя», когда-то работавший на НТВ и имевший миллионы зрителей, осознал, что работа, которую он выполняет сейчас, гораздо более влиятельна, несмотря на то что его нынешняя аудитория в сотни раз меньше прежней:

Когда я был мейнстримовым журналистом, меня смотрели миллионы чужих людей. Никто из моих знакомых не подходил ко мне на улице и не говорил, что они смотрели мой репортаж и что это было круто. Сейчас, когда выходит крутой репортаж, ко мне подходят в баре полузнакомые люди, говорят: «Слушай, я тебя смотрел, круто!» Вот этого на НТВ я никогда не получал. На «Дожде» я представляю, что я работаю для себя, – чтó мне было бы интересно сегодня, какие репортажи и героев я бы хотел увидеть в эфире? Мне кажется, моей аудитории интересно то же, что и мне.

Как показывают мои данные, присутствие элементов общественной журналистики не отменяет журналистской нейтральности и объективности, поэтому я настаиваю на многогранной структуре идентичности альтернативных профессиональных журналистов. Однако в разговорах со мной и друг с другом журналисты отказывались признавать присутствие своей активной гражданской позиции, боясь, что их обвинят в необъективности и политической предвзятости. Серьезные дебаты по поводу отношений журналистики и активизма вызвало счастливое окончание истории с Голуновым. Для того чтобы спасти своего репортера, коллектив «Медузы» и ряд других альтернативных медиа выступили как гражданские активисты, мобилизовавшие публику на поддержку Голунова и организовавшие протесты против его ареста. В ответ мобилизованная публика выразила некие ожидания, надеясь, что протесты в поддержку Голунова вырастут в общественное движение против полицейской жестокости. Однако 11 июня 2019-го, после того как Голунов был освобожден, «Медуза» призвала публику не ходить на марш, который был запланирован 12 июня – в День России. Главный редактор «Медузы» Иван Колпаков тогда написал:

Про марш. Наша позиция: мы отбили нашего парня, всем огромное спасибо. Это общая победа, результат невероятной кооперации людей. Но активизмом мы не занимаемся и не хотим быть героями сопротивления, простите. Поэтому на завтрашнюю акцию не призываем. Если люди пойдут – будем освещать плотно, как положено[1372].

Это заявление вызвало разочарование и нападки от большинства из тех, кто на свой страх и риск выходил на улицы с плакатами «Я/Мы Иван Голунов». Этот слоган, как казалось многим протестующим, затрагивал проблемы куда более обширные, чем освобождение одного журналиста. Одна из протестовавших написала в ответ на заявление Колпакова: «Прочла послание главреда Медузы Ивана Колпакова, что „активизмом они, уж простите, не занимаются“. С какого перепугу, уж простите, это высокомерие? А что были эти пикеты, воззвания, дежурства у суда – как не активизм?»[1373] Еще один член сообщества написал: «Как же я зол на руководство „Медузы“, что они в одностороннем порядке отменили марш. Давайте будем смотреть на эту проблему системно и не позволим свести разговор к перегибу на местах. Мы все живем в War on drugs, и каждый из нас может стать жертвой этой войны»[1374].

Сам факт, что публика выбрала альтернативных журналистов как лидеров общественного сопротивления (хотя они и отказались признать за собой эту роль), многое говорит о мобилизационном потенциале этой группы журналистов и их возросшем влиянии в публичных сферах.

Практики советской журналистики. Последний элемент трехсоставной профессиональной идентичности – это некоторые аспекты роли советских журналистов, заимствованные российскими альтернативными журналистами. Горбик отмечает, что, несмотря на политические изменения 1990‐х, когда либеральные ценности объективности и беспристрастности формировали новое понимание российской журналистики как профессии, даже молодые постсоветские журналисты продолжали хранить традиционное советское понимание журналистики как «производной от власти»