Несовершенная публичная сфера. История режимов публичности в России - [130]
Именно поэтому независимая общественная жизнь в Ленинграде проявилась в виде «второй культуры»[1039], литературный язык которой стал единственным доступным способом артикуляции несогласия с режимом, вобрав вокруг себя пространство сообщников и оказывая косвенное влияние на официальную культурную деятельность[1040]. Ряд исследователей отмечают, что существование классической публичной сферы в контексте советского общества было невозможным ввиду тоталитарного контроля над всеми сферами жизни общества, включая СМИ и культуру[1041], и, соответственно, неспособности повлиять на политическую жизнь государства. Однако эти обстоятельства не препятствовали появлению неподконтрольных сообществ и так называемой публичной сферы, которую исследователи по-разному маркируют – «альтернативной», «закрытой», «квазиофициальной», «неофициальной», «подконтрольной» или «тоталитарной» или вовсе избегают ее упоминания, говоря о «публике», «публичных местах» и «пространствах». Вне зависимости от выбранного названия, сам факт существования «второй культуры» означал плюрализацию и политическую дифференциацию общества[1042], что особенно ярко проявилось в период перестройки с развитием независимости средств массовой информации.
Принимая во внимание специфичный характер публичной сферы в контексте советского общества, в настоящем исследовании я проанализирую трансформацию ленинградского движения «второй культуры» в публичную сферу, кристаллизация которой была обусловлена политическими изменениями в период перестройки.
Середина 1950‐х годов стала поворотной точкой советской истории: критическое осмысление сталинизма, смягчение тоталитарного режима и последовавшая хрущевская оттепель способствовали относительной либерализации советского общества. Смягчение цензурных ограничений привело к распространению (не)политического инакомыслия, главным образом среди интеллигенции, которая консолидировалась в подпольных кружках. В Ленинграде с конца 1950‐х годов появлялись студенческие литературные объединения (ЛИТО) при городских университетах[1043], в которых, помимо поэтических чтений, распространялся самиздат, на тот момент преимущественно состоявший из гулаговских произведений. Реакция на студенческий активизм, спровоцированная событиями в Будапеште, последовала незамедлительно: в 1956 году первый секретарь Ленинградского горкома КПСС Иван Спиридонов отмечал «нездоровые настроения» в студенческом ЛИТО Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта, которое выпустило рукописный журнал «Свежие голоса», выражая протест против литературных стандартов соцреализма и настаивая на принципах «свободы творчества»[1044].
С середины 1970‐х годов несогласие нового поколения литераторов следовать цензурным ограничениям и формальным правилам литературного творчества привело к оформлению «второй культуры»[1045], неофициального движения ленинградских авторов, художников и гуманитариев. Движение стремительно увеличивалось и приобретало форму литературных собраний, квартирников и семинаров, которые формировали пространства для диалога и обмена идеями. Несмотря на давление КГБ, неофициальная среда литераторов и художников, самоопределявшихся в качестве «второй культуры», существовала параллельно с официальной и обрастала сетью самиздатовских журналов, в которых публиковались стихи, прозаические произведения, эссе, переводы и пьесы ленинградских авторов.
Первыми, кто рискнул преодолеть немоту советской общественности Ленинграда, стали художники-нонконформисты, вдохновленные опытом московских коллег. После успешного опыта организации ряда выставок в ленинградских домах культуры литераторы «второй культуры» продолжали добиваться официального признания[1046]. В начале 1975 года была предпринята попытка публикации коллективного поэтического сборника неофициальной поэзии «Лепта», подготовленного с учетом возможных цензурных замечаний и «не содержавшего ни политической, ни идеологической крамолы»[1047]. Однако прошение было отклонено, что фактически означало непризнание существования литературы, находившейся вне государственного контроля.
Однако это не помешало дальнейшему развитию подпольного культурно-интеллектуального движения в Ленинграде: в 1976 году появились новые самиздатовские периодические журналы, молодые литераторы продолжали добиваться институционального признания. Этому способствовало постановление ЦК КПСС о работе с творческой молодежью от 12 октября 1976 года, согласно которому требовалось «поддержать инициативу творческих союзов по созданию советов (комиссий) по работе с молодежью и по расширению ее представительства в редколлегиях периодических изданий – органов учреждений культуры и творческих союзов, в выставкомах, художественных и редакционных советах, в руководящих органах…»[1048]. Спустя несколько дней, 27 октября, в Ленинградский областной комитет КПСС поступило предложение от представителей «несоюзной творческой интеллигенции Ленинграда» об осуществлении ряда мероприятий по реорганизации культурной жизни, в частности создании «при Ленинградском отделении Союза советских писателей и Союза советских художников Советов по работе с творческой молодежью»
