Несломленная - [39]

Тони необыкновенно хороший человек и воспринимает свое увольнение сравнительно спокойно. Наверное, он понимает, что мой отец не в себе. И все же с тех пор каждый раз, пересекаясь с Тони, я испытываю неловкость и стыд. Спустя годы я извинюсь перед ним, но и по сей день мне стыдно за то, что произошло в тот день.

8. Уимблдон, 2000

Мы прилетаем в Хитроу и оттуда едем все в тот же «Трэвел Инн» в Патни. Уже тогда я вижу, что отец теряет над собой контроль. В гостинице нас встречают очень тепло – мы всеобщие любимцы. В этот раз мы снимаем две комнаты побольше вместо одной «семейной», в которой год назад ютились все вместе.

Я становлюсь все известнее и в этом году должна заработать от одного до двух миллионов долларов. Мое агентство заявляет прессе, что я буду рекламировать не только одежду Fila и ракетки Head, но и вообще все от мобильных телефонов до компьютерных игр по всей Европе и в Японии.

Мне нужно каким-то образом совмещать все это с учебой. Я запихиваю в себя школьную программу по вечерам после тяжелых часов, проведенных на корте. Я уже не круглая отличница, но учусь по-прежнему хорошо, несмотря на нехватку времени и усталость.

Отец получил то, что всегда хотел: я стала кормильцем всей семьи. Спасла нас всех. Да, мы все так же живем в рабочем Фэрфилде, но у нас есть машина и просторный дом. Я хорошо играю и зарабатываю больше, чем мы могли вообразить. И все равно папа несчастен. Просыпаясь по утрам, он часто первым делом наливает себе бокал белого вина. Обычно он закупается дешевым вином в магазине рядом с нашей гостиницей и теперь пьет уже целыми днями. Я переживаю, что он превращается в алкоголика.

На следующее утро мы сидим в помещении Всеанглийского клуба, и папа громко перебивает меня, пока я пытаюсь дать интервью мировому информационному агентству о своей уверенной победе над венгеркой Гретой Арн, вышедшей в основу из квалификации. Каждые десять секунд он останавливает меня и говорит, как мне отвечать. Он на взводе, что это мое единственное интервью, и вот я сижу там перед репортером-иностранцем и перевожу слова моего отца с сербского, выдавая их за свои.

– Я рада, что выиграла первый матч. Учитывая то, под каким давлением я нахожусь… я хорошо справилась, – говорю я и объясняю, что давление на меня оказывают «действия официальных лиц».

Интервью складывается ужасно: очевидно, что на вопросы отвечаю не я. Представители WTA останавливают этот цирк. Все, кто вращается в туре, постепенно осознают, что мой отец не в себе. Журналисты, игроки, сотрудники Ассоциации – это знает уже весь теннисный мир. Только мне от этого ничуть не легче, потому что это мне приходится терпеть его ежедневные физические и психологические издевательства, которые теперь еще усугубляются его алкоголизмом.

* * *

По ходу моего второго матча против Галы Леон Гарсии из Испании я слышу с трибун папин голос. А ведь он сидит рядом с австралийскими болельщиками с их выкрашенными в зеленый и золотой лицами: ревущими, поющими и вообще очень шумными. Но он самый громкий человек на Уимблдоне, и я знаю, что он в стельку пьян. Судя по голосу, в нем около двух бутылок вина. Я не обращаю на него внимания и побеждаю 7:6, 6:1. Я даю несколько автографов и несусь в раздевалку, молясь о том, чтобы уехать домой без шума и пыли. Но в раздевалке меня встречает сотрудник турнира и говорит, что отец совсем спятил. Он показывает на улицу.

Я выхожу наружу и наблюдаю картину: на дорожке перед новым уимблдонским зданием «Миллениум» отец собрал собственных зрителей. У него на плечах английский флаг, и он развлекает народ, как какой-то умственно отсталый шут. Спустя некоторое время маленькая кучка зевак разрастается человек до 50, и он начинает фотографироваться с ними как знаменитость. Дальше он начинает вопить: «Только королева за демократию; все остальные в этой стране – фашисты».

Я убегаю обратно и прячусь. Почему он так себя ведет? Вот же я, иду по сетке самого престижного теннисного турнира в мире, а он все равно сходит с ума? Я по-прежнему не могу понять, как так получается: чем лучше я становлюсь на корте, тем неуправляемее становится он.

Потом я узнаю, что он перемещается к пресс-центру и там продолжает свое выступление, заканчивая его словами, что WTA – «политизированная и фашистская» организация. Двое полицейских пытаются его угомонить. Одного из них он представляет прохожему как «мистера Бобби».

Мама мрачно наблюдает за этим, стоя поблизости. Она не пытается его остановить. Она и не может, ее страх перед ним слишком велик. Рядом с ней мой братик, которому тоже приходится беспомощно на это смотреть.

Отец тем временем уже намотал флаг себе на руку и кричит нараспев: «Англия – свободная страна, Англия – свободная страна». Он вопит, что президент США Билл Клинтон – «гондон», а потом показывает непристойные жесты сексуального характера в сторону журналистки из США. Это заставляет вмешаться корреспондента Sky News Марка Саггерса. Насколько мне известно, Марк сказал:

– Я вам не позволю так разговаривать с людьми. Тем более с женщиной.

Теперь папа уже зол и возмущается, что его никто не слушает: