Неразлучные - [26]

Шрифт
Интервал

— Возможно, Андре — романтическая девушка, возможно, она не права, но если вы ее любите, то должны постараться ее понять. Увещеваниями вы ее не измените.

Я беспокойно взглянула на клумбы с шалфеем и гелиотропами и вдруг подумала: увещеваниями я Паскаля не изменю.

— Почему вы так боитесь поговорить с отцом? — спросила я.

— Это не страх.

— А что же?

— Я объяснил Андре.

— Она ничего не поняла.

— Надо знать моего отца и отношения, которые у нас сложились. — Паскаль поглядел на меня с укором. — Сильви, вы же знаете, что я люблю Андре, правда?

— Я знаю, что вы готовы довести ее до отчаяния, лишь бы не расстраивать отца. Но, в конце-то концов, — я уже начала терять терпение, — он же догадывается, что вы рано или поздно женитесь!

— Если я обручусь таким молодым, он примет это в штыки: плохо подумает об Андре и перестанет меня уважать. — Паскаль снова посмотрел мне в глаза. — Поверьте! Я люблю Андре! Я бы ей не отказал в этой просьбе без серьезных причин.

— Я их не вижу.

Он силился подобрать слова, потом беспомощно махнул рукой:

— Мой отец — старый, усталый человек, стареть так грустно!

— Попытайтесь хотя бы объяснить ему ситуацию! Пусть он поймет, что Андре не вынесет этой ссылки.

— Он ответит, что все можно вынести. Знаете, отец очень многое вынес сам. Я уверен, он решит, что эта разлука к лучшему.

— Но почему?

Я чувствовала в нем такое сопротивление, что мне даже стало страшно. И все-таки у нас одно небо над головой, одна правда!

Меня осенило:

— А с сестрой вы говорили?

— С сестрой? Нет. Зачем?

— Посоветуйтесь с ней. Может, она придумает, как представить все это отцу.

Паскаль помолчал.

— Моя помолвка затронула бы ее еще больше, чем отца.

Я вспомнила Эмму: высокий лоб, темно-синее платье с белым пикейным воротником и собственнический тон, каким она разговаривала с Паскалем. Все ясно. Нет, Эмма не союзница.

— А, так это ее вы боитесь?

— Почему вы не хотите понять? Я не могу причинить боль ни отцу, ни Эмме после всего, что они сделали для меня. По-моему, это естественно.

— Эмма, по крайней мере, уже не надеется, что вы примете сан?

— Да нет! — Он помялся. — Быть стариком невесело, и невесело жить со стариком. Когда меня там не будет, жизнь в доме станет для сестры тяжелее.

Да, я понимала позицию Эммы, причем куда лучше, чем месье Блонделя. Я задумалась, не из-за нее ли на самом деле Паскаль так старается скрыть свою любовь.

— Но ведь им придется смириться с тем, что однажды вы от них уйдете!

— Я прошу Андре потерпеть всего два года, — гнул свою линию Паскаль. — Через два года отца уже не удивит, что я думаю о женитьбе, и Эмма успеет как-то освоиться с этой мыслью. Сейчас это глубоко ранило бы их.

— Андре глубоко ранит этот отъезд. Если кто-то должен страдать, то почему она?

— У нас с Андре впереди вся жизнь, и мы твердо знаем, что со временем будем счастливы. — Паскаль нервно повысил голос. — Мы можем ненадолго пожертвовать собой ради тех, у кого нет ничего!

— Она будет страдать сильнее, чем вы. — Я посмотрела на него почти враждебно. — Да, она молодая, и это значит, что у нее в жилах течет горячая кровь, ей хочется жить…

Паскаль кивнул:

— И это еще одна причина, по которой нам, безусловно, лучше на время разлучиться.

Я оторопела:

— Не понимаю.

— Сильви, вы в каком-то отношении моложе своего возраста, — произнес он тем же тоном, каким когда-то говорил со мной на исповеди аббат Доминик. — И еще у вас нет веры. Поэтому кое-какие вещи от вас ускользают.

— Например?

— Близость жениха и невесты верующим не так-то легко дается. Андре — настоящая женщина, женщина чувственная. Даже если мы устоим перед искушениями, они все равно будут постоянно присутствовать. Такого рода одержимость сама по себе уже грех.

Я залилась краской. Я не предвидела таких аргументов, мне неприятно было об этом думать.

— Если Андре готова пойти на риск, то не вам за нее решать, — рассердилась я.

— Нет, мой долг защитить ее от нее же самой. Андре так щедра, что способна погубить себя ради любви.

— Бедная Андре! Все хотят обеспечить ей вечное спасение. А ей так хочется немножко побыть счастливой на этой земле!

— У Андре обостренное чувство греха, сильнее, чем у меня, — продолжал Паскаль. — Из-за невинной детской истории она до сих пор терзается раскаянием. Если наши отношения перестанут быть абсолютно чистыми, она себе этого не простит.

Я поняла, что проигрываю. Досада подхлестнула меня:

— Паскаль, послушайте. Я только что месяц провела с Андре. Она на пределе. Физически она слегка оправилась, но сейчас снова потеряет сон и аппетит и в конце концов сляжет. Она на пределе психологически. Вы представляете себе, в каком надо быть состоянии, чтобы рубануть себя топором?

В немногих словах, на одном дыхании, я обрисовала ему жизнь Андре в последние пять лет. Мучительная разлука с Бернаром, разочарование, постигшее ее, когда она узнала правду о том мире, в котором живет, непрерывная борьба с матерью за право поступать по-своему; все ее победы были отравлены угрызениями совести, и в малейшем собственном желании ей виделся грех. По мере того как я рассказывала, мне приоткрывались бездны, которые Андре от меня утаивала, я лишь смутно догадывалась о них по каким-то отдельным ее фразам. Мне стало страшно, и, казалось, Паскаль тоже должен был ужаснуться.


Еще от автора Симона де Бовуар
Мандарины

«Мандарины» — один из самых знаменитых романов XX в., вершина творчества Симоны де Бовуар, известной писательницы, философа, «исключительной женщины, наложившей отпечаток на все наше время» (Ф. Миттеран).События, описанные в книге, так или иначе связаны с крушением рожденных в годы Сопротивления надежд французской интеллигенции. Чтобы более полно представить послевоенную эпоху, автор вводит в повествование множество персонажей, главные из которых — писатели левых взглядов Анри Перрон и Робер Дюбрей (их прототипами стали А.


Зрелость

Симона де Бовуар — феминистка, жена Жан-Поля Сартра, автор множества книг, вызывавших жаркие споры. Но и личность самой Симоны не менее интересна. Слухи о ней, ее личной жизни, браке, увлечениях не утихали никогда, да и сейчас продолжают будоражить умы. У российского читателя появилась уникальная возможность — прочитать воспоминания Симоны де Бовуар, где она рассказывает о жизни с Сартром, о друзьях и недругах, о том, как непросто во все времена быть женщиной, а особенно — женой гения.


Воспоминания благовоспитанной девицы

«Воспоминания благовоспитанной девицы» — первая из трех мемуарных книг, написанных известной французской писательницей Симоной де Бовуар. Одна из самых ярких французских «феминисток», подруга и единомышленница Сартра, натура свободолюбивая и независимая, она порождала многочисленные слухи, легенды и скандалы, неизбежно сопровождающие жизнь знаменитых людей. Становление незаурядной личности, интимные переживания девочки-подростка, психологические проблемы перехода в новое столетие, причины «экзистенциальной тоски» 40–50 годов, многие события XX века, увиденные и описанные искренне и образно, живым и точным языком — вот что ждет читателя «Воспоминаний» Симоны де Бовуар.


Здравствуй, грусть. Современная французская психологическая повесть

В сборник включены психологические повести известных французских писателей — Франсуазы Саган («Здравствуй, грусть») Робера Андре («Взгляд египтянки»), Клер Галуа («Шито белыми нитками») и др., которые представляют собой своеобразную реакцию литературы на усиливающееся наступление капитала во всех сферах жизни.


Сломленная

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сила обстоятельств: Мемуары

Симона де Бовуар (1908–1986) — одна из самых известных французских писательниц и самых ярких «феминисток» XX века. Жан Поль Сартр, Альбер Камю, Андре Жид, Жан Жене, Борис Виан и многие другие — это та среда, в которой проходила ее незаурядная жизнь. Натура свободолюбивая и независимая, она порождала многочисленные слухи, легенды и скандалы. Но правда отнюдь не всегда соответствует легендам. Так какой же на самом деле была эта великая женщина, опередившая свое время и шагнувшая в вечность? О себе и о людях, ее окружавших, о творчестве, о любовных историях и злоключениях — обо всем она откровенно рассказывает в своей автобиографической книге «Сила обстоятельств».


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Две недели в сентябре

Семейство Стивенсов, живущее в одном из пригородов Лондона, отправляется в ежегодный отпуск на море. Несколько часов на поезде, и они оказываются в городке Богнор, в пансионе, куда они приезжают уже двадцать лет. На две недели они могут вырваться из будничной жизни с ее заботами и обязанностями, почувствовать себя свободными, поразмышлять о том, что им в жизни действительно важно. Шеррифф с такой нежностью и деликатностью описывает своих героев, что читатель начинает ценить и их, и незамысловатые радости обыденной жизни.


Леонардо да Винчи

Автор книг о Джобсе и Эйнштейне на сей раз обратился к биографии титана Ренессанса — Леонардо да Винчи. Айзексон прежде всего обращает внимание на редкое сочетание пытливого ума ученого и фантазии художника. Свои познания в анатомии, математике, оптике он применял и изобретая летательные аппараты или катапульты, и рассчитывая перспективу в «Тайной вечере» или наделяя Мону Лизу ее загадочной улыбкой. На стыке науки и искусств и рождались шедевры Леонардо. Леонардо был гением, но это еще не все: он был олицетворением всемирного разума, стремившегося постичь весь сотворенный мир и осмыслить место человека в нем.


Правда о деле Гарри Квеберта

«Правда о деле Гарри Квеберта» вышла в 2012 году и сразу стала бестселлером. Едва появившись на прилавках, книга в одной только Франции разошлась огромным тиражом и была переведена на тридцать языков, а ее автор, двадцатисемилетний швейцарец Жоэль Диккер, получил Гран-при Французской академии за лучший роман и Гонкуровскую премию лицеистов. Действие этой истории с головокружительным сюжетом и неожиданным концом происходит в США. Молодой успешный романист Маркус Гольдман мается от отсутствия вдохновения и отправляется за помощью к своему учителю, знаменитому писателю Гарри Квеберту.


Книга Балтиморов

После «Правды о деле Гарри Квеберта», выдержавшей тираж в несколько миллионов и принесшей автору Гран-при Французской академии и Гонкуровскую премию лицеистов, новый роман тридцатилетнего швейцарца Жоэля Диккера сразу занял верхние строчки в рейтингах продаж. В «Книге Балтиморов» Диккер вновь выводит на сцену героя своего нашумевшего бестселлера — молодого писателя Маркуса Гольдмана. В этой семейной саге с почти детективным сюжетом Маркус расследует тайны близких ему людей. С детства его восхищала богатая и успешная ветвь семейства Гольдманов из Балтимора.