Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими - [48]
Офицеры, подумайте о времени, которое мы переживаем, подумайте о бедном, угнетенном народе, о нашей жалкой родине.
В первый день Пасхи воззвание это поразило долгоруко-долгоухое шпионство в самую шишку честолюбия: в дворцовой церкви, перед самым носом государя, оно было роздано в большом количестве.
Петербург, карманная типография».
П. Д. Баллод (сидит слева) среди товарищей в Петербурге в 1861 году
Это воззвание Баллод взял из «Колокола». Текст длинный, и Баллод набирал его несколько дней, не выходя из дома. Последний абзац дописал сам, что вызвало особый интерес следственной комиссии.
Текст второй прокламации Баллода – из «Великорусса»[78]. Он касается польских событий. Самим Баллодом добавлен абзац перед текстом прокламации.
«На днях типография Великорусса объявила о разбойнических наклонностях Александра II в следующих словах:
Подвиг капитана Варшавской телеграфной станции Александрова.
Узнав, что варшавяне готовятся совершить поминки по убитым в прошлом году на улицах Варшавы, Лидерс испрашивал приказания у царя: как поступать против сборищ? – Добрый царь отвечал: «разогнать холодным оружием, а если нужно, то употребить картечь». Получив эту кровожадную депешу, капитан Александров, желая устранить пролитие невинной крови, пожертвовал собой. Он передал Лидерсу, что приказано действовать увещанием. Благодаря Александрову дело обошлось без кровопролития, но сам он погиб.
Но помни, царь: отзовутся волку овечьи слезы!
Петербург, карманная типография».
Третьим укажем документ, написанный рукой самого Баллода, который был обнаружен полицией при его аресте. Он, несомненно, представляет большой интерес. Приводим выдержки из этого текста.
«Предостережение
Правительство утверждает, что революционеры жгут Петербург. Установлен во всей России суд по полевым военным законам против злоумышленников, потому что правительство полагает, будто во всех провинциях революционные комитеты возбуждают к бунту и поджогу. Петербургское общество само дало правительству возможность принять подобные меры: оно дало ему возможность своими сплетнями и, читая повторение своих выдумок в официальных объявлениях, совершенно убедилось, что сплетни эти справедливы.
Мы достоверно знаем, что таких революционеров нет и не было. Несколько пылких людей написали и напечатали публикацию, резкие выражения которой послужили предлогом для нелепых обвинений…
Революционная партия никогда не бывает в силах сама по себе совершить государственный переворот. Примером тому – многочисленные попытки парижских республиканцев и коммунистов, которые всегда так легко подавлялись несколькими батальонами солдат. Перевороты совершаются народом.
Если бы начавшаяся теперь реакция ограничила свое влияние только преследованиями свободомыслящих людей, – из этого не вышло бы ничего важного для праздной толпы так называемого просвещенного общества. Но реакция отразилась и на крестьянском вопросе. Она окончательно отнимает у правительства всякую заботу об удовлетворении требований крепостных крестьян, а это уже плохая шутка для всего образованного общества. Крестьяне уже начинают готовиться к восстанию и поднимутся, если не получат полной воли…
Мы, революционеры, т. е. люди, не производящие переворота, а только любящие народ настолько, чтобы не покинуть его, когда он сам без нашего возбуждения кинется в борьбу, мы призываем публику, чтобы она помогла нам в наших заботах смягчить готовящиеся в самом народе восстания. Нам жаль образованных классов; просим их уменьшить грозящую им опасность. Но для этого нужно, чтобы публика сделалась более хладнокровна и менее легкомысленна, чем какою выказала она себя в сплетнях о пожарах. Перестаньте поощрять правительство в его реакционных мерах».
До сих пор осталось не выясненным, кто же писал «Предостережение». Советские историки искали автора годами, но так и не нашли. Заверяли, что это дело пера Чернышевского. А может, писал сам Баллод? Его дальнейшая жизнь и среди каторжников, и среди поселенцев в Сибири и золотоискателей свидетельствует об умеренности действий, что проповедует и «Предостережение».
3.4. Дело студента Баллода и схватка с сенатором Ждановым
Арест
Дело «Производства высочайше учрежденной в С.-Петербурге следственной комиссии о бывшем студенте С.-Петербургского университета Петре Баллоде» начинается со следующего документа:
«Комендант Санкт-Петербургской крепости ген. – лейт. Сорокин
Рапорт
Доставленный по распоряжению С.-Петербургского обер-полицмейстера бывший студент Баллод сего числа в С.-Петербургской крепости принят и заключен в отдельный каземат Невской куртины.
18 июня 1862 г.».
Сверху приписка карандашом: «Государь император изволил читать 19 июня».
Следствие по делу Баллода тянулось долгих два года. И только 2 июня 1864 года Сенат определил:
«Бывший студент СПб. университета Петр Баллод виновен…: а) в принятии участия в заговоре противу правительства и в заведении тайной типографии для печатания возмутительных противу оного сочинений, б) в печатании сих сочинений и в) в распространении их посредством подкидывания…
Он подлежит наказанию по 3 или 4 степени 21 ст. уложения. Обращаясь к выбору одной из сих двух степеней наказания, Сенат находит, что неискренность Баллода в сознании, ибо он, пойманный правительством на самом преступлении, не будучи в состоянии скрыть этого, тщательно утаивал своих сообщников, и нераскаянность в его преступных действиях, ибо при самых последних показаниях своих он, вместо подробного и точного изложения всех обстоятельств дела, как требовал от него Правит. сенат, дозволил себе иронически отзываться о своем преступлении, сравнивая себя с охотником, идущим на медведя,
