Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими - [47]

Почему Петр вначале пошел не в университет, а в медицинскую академию? Оказывается, прием в Петербургский университет для получивших домашнее образование и лиц низшего сословия был разрешен только с 1857 года (одна из реформ после Крымской войны). Баллод воспользовался этим обстоятельством и в 1858 году поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета.

В архиве сохранилась переписка с попечителем университета об освобождении Петра Баллода как сына священника от платы за обучение. 5 ноября 1858 года попечитель дал положительный ответ – с учетом крайне бедственного положения просителя. При поступлении в университет Баллод сдавал экзамен по физике.

Особым прилежанием студент Баллод не отличался. Поначалу он все время уделял переводам, позже – подпольной работе. 18 октября 1861 года – во время студенческих волнений – Баллод подал прошение о выдаче ему матрикулы (студенческий билет), так как он желает продолжать курс в Санкт-Петербургском университете. И сделал приписку: «Правила, изложенные в ней, обязуюсь исполнить. Прошение мое в срок представить не мог по причине отсутствия, в чем представляю свидетельство полиции».

К документу действительно приложена справка квартального надзирателя о том, что П. Баллод прибыл в Петербург 17 октября 1861 года из Лифляндии. (Стоит заметить, что причиной студенческих беспорядков было введение матрикул по образцу Дерптского университета, что ограничивало студенческие свободы.)

Действительно ли Петр побывал в отчем доме или достал фиктивную справку, мы не знаем. Студенты в ту пору были любимцами общества, даже полицейские сочувствовали либеральным настроениям: квартальный вполне мог пожалеть студента. Обязательство соблюдать новые правила и полицейская справка были представлены Баллодом позднее, уже после подачи прошения. За участие в студенческих беспорядках Баллода 5 декабря 1861 года исключили с третьего курса. Сам университет был закрыт. Последний документ в «личном деле Петра Баллода» – его заявление от 31 марта 1862 года: бывший студент II курса естественного отделения просит допустить его к переводным экзаменам на III курс. Каким-то чиновником сделана отметка на заявлении: «Экзамена не сдавал».

На том и закончилась «академическая карьера» Баллода. Было еще несколько лекций, прослушанных весной 1862 года в Вольном университете, где бесплатно читали университетские преподаватели. В том числе и по грамматике арабского языка. Вначале это навело меня на мысль, не принялся ли Баллод учить арабский, чтобы переводить медицинские труды Авиценны (Ибн-Сины), чрезвычайно популярные тогда в Европе. Скорее нет, не до арабской грамматики ему тогда было.

Заглянем в протокол обыска, когда раскрыли дело «Карманной» типографии.

15 июня 1862 года. Комната Баллода. Голландский диван красного дерева, четыре кресла красного дерева, обитые бархатом, две табуретки под орех, столик круглый под орех, два бронзовых подсвечника, серебряный чайный набор – это из списка вещей, составленного при аресте.

На столе жандармы складывают улики: прокламации «Молодая Россия», «Подвиг офицера Александрова», журнал «Колокол», журнал «Свободное слово», три железных машинки с набором в двух из них, четыре коробки, имеющие форму книги, с типографским шрифтом (две из них совершенно полные), 160 цинковых пластинок.

Стопкой лежат книги «История восемнадцатого столетия» Шлоссера (4 тома), «Курс всеобщей истории» (6 томов) и другие, записки Баллода по арабской грамматике (последнее его филологическое увлечение), свертки с переводами Гиртля.

Тем и кончилась вольная жизнь студента Петра Баллода.

«Карманная» типография

Итак, революция захватила Петра Баллода, и он организовал тайную «Карманную» типографию, где напечатал три прокламации. Готовился напечатать еще две-три: одну, написанную рукой Писарева, против Шедо-Ферроти, оклеветавшего Герцена, другую, написанную собственной рукой, под названием «Предостережение», цель которой была уменьшить вред прокламации московских студентов «Молодая Россия», в которой народ призывали к кровавому бунту. Но напечатать не успел.

Что в этих прокламациях, за которые он поплатился так сурово? Самая важная из них прокламация, обращенная к военным:

«Офицеры.

Настало время каждому честному офицеру спросить у своей совести, чего ему держаться в виду совершающихся событий.

Жизнь России невозможна без коренных реформ. Правительство само это осознало, оно даже приступило к ним и – струсило. Эгоистическое, не любящее России, оно втягивает государство с пути реформ в путь революционный. Оно само нарушает мирный ход реформ беззаконными поступками, беспрерывно являясь вооруженным бунтовщиком против мирной России: то стреляет без нужды по народу, то сечет его и ссылает в каторгу, то наполняет казематы студентами, то хватает мировых посредников. Реформа, сопровождающаяся заточениями, ссылками, каторгой и обагряемая кровью, есть уже настоящая революция…

На каждом человеке прежде всего лежит служба истине и Отечеству. Каждый русский знает, что для блага его родины необходимо: освободить крестьян с землей, выдав помещикам вознаграждение, освободить народ от чиновников, от плетей и розг; дать всем сословиям одинаковые права на развитие своего благосостояния; дать обществу свободу самому распоряжаться своими делами, установлять законы и налоги через своих выборных; не хватать никого без суда поразбойничьи; устроить суд гласный; и дать каждому право свободно высказывать свои мысли. Само правительство не может отвергнуть честности этих убеждений…