Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [46]

Чей предел в молве

Превозносится до лунного круга.

Таков в витязе любопытный пыл,

Что не смотрит он в земь, а смотрит в небо

Выше, выше —

И уже он на горной спине.

49 Как топаз, рубин, сапфир, жемчуг, золото,

Хризолит, гиацинт, диамант, —

Были здесь цветы, распещренные

Добрым ветром по радостным холмам.

Зелень трав

Зеленее была земного смарагда,

Зелень трав

Красовалась в вечных цветах и плодах.

50 Меж цветами пели певчие птицы —

Синие, зеленые, белые, желтые, красные,

Лепетали ручьи, светились заводи,

Как кристалл.

Нежный ветер, несменный в нежном веянье,

Зыбкой зыбью

Колебал надгорную свежесть,

Умеряя истомляющий полдень.

51 Нежный ветер с цветов, плодов и зелени

Свеивал и смешивал

Сладкие ароматы, целительные душе.

А на ровном месте стоял дворец,

Весь как из живого огня,

Блеск и свет

Разливавший превыше смертных зрений.

52 Астольф правит крылатого скакуна

Медленно и плавно

Ко дворцу, раскинутому на тридцать миль,

И дивится направо и налево,

И как взглянет — низкой, мерзкой и душной

Ему помнится человечья земля,

Словно бог и природа ею гнушаются, —

Таково здесь все ясно и прекрасно.

53 Как приблизился к лучистому крову — [191]

Занялся в нем дух,

Ибо видит: стена из цельного яхонта,

Ярче и жарче, чем камень огнеок.

О знатное зодчество, Дедал Дедалов!

Что в подлунной с тобой сравнится?

Стыдно

Даже вспомнить семь чуд земного света!

Его встречает апостол Иоанн

54 Из сияющей сени святого дома

Выступает к герцогу старец,

Риза белая, алый плащ,

Та как млеко, тот как багрец,

Белы кудри, бела брада,

Низвивающаяся густо до пояса,

А достолюбезный лик

Знаменует небесного избранника.

55 Светел взором, привечает он рыцаря,

Благочестно сшедшего с седла,

И гласит: «Не без Господнего промысла,

О барон, ты обрелся в земном раю:

Твоего тебе желания

Ни причина тебе не ведома, ни цель,

Но уверуй: в том высокая тайна,

Что приспел ты из присеверных сфер.

56 Как помочь державному Карлу,

Как отвесть грозу от Христовой веры, —

Вот к какой ты думе,

Сам не думав, летел ко мне так долго.

Не твоим умом, не твоей доблестью,

Сын мой, велся ты в праведный предел,

И без вышней воли

Тщетны были бы и конь твой и рог.

57 Но ужо на досуге будет речь,

К каковым уготоваться деяниям,

А покамест подкрепи твое тело, —

Долгий пост тебе не в прок».

Так сказав,

Изумляет старец доброго герцога,

Объявив о себе, что он есть тот,

Кто святое писал благовествование, —

58 Иоанн, любезнейший Искупителю,[192]

И о коем меж братьев была молва,

Что не смертью замкнутся его годы,

Ибо Сын Господень сказал Петру:

«Что тебе за дело,

Если сей пребудет, пока приду?»

Не сказал он: «Сей не умрет»,

Но заведомо имел сие в помысле.

59 Оттого и восторгнут он сюда,[193]

Где уже обитель

Праотца Еноха и пророка Илии,

Не узревших последнего своего солнца:

Здесь, вдали от земного тлена,

Они радуются вечной весне,

Пока грянет архангелова труба,

И Господь Христос сойдет в белом облаке.

60 Cии Божьи мужи с приветной ласкою[194]

Паладину назначают его покой,

А другой — коню,

Вдоволь полный отборного овса.

Угощается гость плодами райскими,

И такой в них вкус,

Что ему простителен мнится грех

Соблазненных плодом первоослушников.

Он рассказывает Астольфу судьбу Роланда

61 Славный герцог, любитель всех нечаянностей,[195]

Уцоволил плоть

Щедрой пищею и достойным сном;

А воспрянув в утренний час,

Когда юная вставала Заря

С ложа мужа, доселе не постылого, —

Зрит вновь

Иоанна, возлюбленного Господом.

62 Сей, подав ему десницу, повел

Речь о многом, достойном здесь молчания,

А потом и говорит ему: «Сын мой,

Ты не знаешь, что деется во Франции —

Знай же: ваш Роланд,

Сбившись с верного пути своих подвигов,

Страждет Божией карою, — ибо

Бог суров, коли правый стал неправ.

63 Ваш Роланд,[196]

При рождении приявший от Господа

Вышний пыл и вышнюю силу,

И несмертную неязвимость пред мечом,

А сие затем,

Чтобы стал он оплотом правой веры,

Как на филистимлян Самсон,

Поборатель избранного народа, —

64 Ваш Роланд ко Господу своему[197]

За все блага воздал худым воздаянием,

Обездолив помощью

Ему вверенный христианский люд;

Ослепясь грешной страстию к язычнице,

Дважды и не дважды

Он уже выходил на злобный бой

С добрым своим братом, —

65 И Господь за сие судил[198]

Обнажить ему грудь и бок и чрево,

А рассудок обуять и отъять,

Чтоб не помнил он ни себя, ни ближнего.

Сказано в Писании: так казнился

Царь Навуходоносор,

Обезумленный Господом на семь лет,

Будто бык, кормиться травой и сеном.

66 Но как был паладинов грех

Много менее Навуходоносорова,

То ему к очищению Божий срок

Ставлен в три недолгие месяца.

А уж как потом его опамятовать, —

О том знать верный сказ наших уст

В сию высь ты и впущен Искупителем.

67 Велен тебе путь

Вкупе с нами

Прочь от сей земли —

В лунный круг, к нам ближайший из небесных,

Ибо средство образумить Роланда —

Там, в Луне;

И как ночью взойдет она над нами, —

В путь!»

Астольф с апостолом летят на Луну

68 Таковые и подобные речи[199]

Изливал апостол целый день;

А как солнце омылось в Океане

И луна явила небесный рог, —

Снаряжается

Колесница, рист; ательница небес,

Та, которая с иудейских гор

Илию Пророка восторгла к высям;

69 Четырех красноогненных коней[200]

Впряг в ярмо вествователь слова Божия,

Воссадил Астольфа рядом с собой

И повел поводьями в вышину,