Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [45]

А улыбчивее был бы успех

В считанные дни,

Если бы, начавши, он и продолжил бы,

Как любезно и королю и всем.

27 И хоть с первых слов мой отец

Отказал ему в заслуженной чести,

Ибо такова уж его природа,

Что на первый спрос он не скажет «да», —

Это не предлог

Вдаться в гнев и расстаться с службою;

Быв усерден за часом час,

Он скорее бы достиг желанной цели.

28 А и откажи мой отец,

Я умела бы его умолить,

Чтобы стал мой влюбленный моим мужем;

А и окажись он упрям,

Я сыскала бы тайные пути,

И Альцест не остался бы в обиде;

Но Альцест иное взобрал на ум,

И моя любовь навеки несбыточна.

29 А что я — пред ним,

Двигнутая любовью к отцу,

То да ведомо ему будет: отнюдь

Не на сласть ему мое лицезрение,

Ибо тотчас обагрится земля,

Ежели кривое свое желание

Утолит он мною,

Не претясь заведомым насилием.

30 Таковою и подобною речью

В таковую мою ввергся он власть,

Что казнился, каясь,

Пуще всякого святого отшельника:

Пал к ногам, рвет с пояса нож,

Простирает в мои ладони,

Молит

Смертной мздою воздать ему за грех.

31 Усмотревши его в такой тоске,

Умышляю довершить мою победу

И пристойную подаю надежду

Вновь предстать достойным меня,

Ежели изгладит вину,

Возвратив отцу исконное царство

И меня домогаясь впредь

Услуженьем, любовью, но не силою.

32 С клятвенными его уверениями

Ухожу чиста, как пришла,

Не понесши ни малого лобзания, —

Таково он согнулся под ярмо,

Таково он тронут страстной раной,

Что Любови не надобно новых стрел.

Он идет к арменийскому королю,

Для которого — все его, победы,

понудила к новым тщетным подвигам

33 И словами самыми лучшими

Умоляет воротить моему отцу

Все, что взято, пусто и выжжено,

И довольствоваться прежнею Армениею.

Но король,

Вспыхнув гневом о две щеки,

Говорит Альцесту: «О том забудь:

Я воюю его до смертной пяди!

34 Ежели ты стал сам не свой

Бабьим словом — тебе же хуже!

Не упросишь ты меня потерять,

Что стяжалось трудом целого года».

Альцест молит,

Альцест гневен, что мольбы его втуне,

И грозится

Не добром, так силою, а взять свое.

35 Гнев все круче,

Слова злы, дела еще злей:

Обнажает Альцест на короля

Меч

И меж тысячи присных его закалывает,

А потом, еще солнце не зашло,

С киликийцами своими и фракийцами

Расточил арменийские полки.

36 Вслед победе,[188]

Щедрой платою не с отца, а отцу,

Он в полмесяца воротил ему все царство,

А потом, воздавая за злой урон,

Сверх иных добыч

Изоброчил ему великою данью

И Армению и каппадокийцев,

А войсками прористал до Гирканских вод.

37 Воротился, а вместо торжества

Мы замыслили предать его смерти —

А коли не предали,

То страшась отплат от больших друзей.

Я притворно его люблю,

Тешу чаяньем взять меня женою,

Но сначала повелеваю явить

Свою доблесть на наших неприятелях.

38 Одного ли, с немногими ли спутниками[189]

Шлю его на страшные дела,

Где ему и погибнуть бы сто раз,

А ему во всем победа и одоление:

Возвращается со славою,

С кем ни бился из чудищ и врагов —

То с гигантами, а то с лестригонами,

Разорителями отческих мест.

39 Ни от мачехи, ни от Еврисфея[190]

Так не мучился и оный Алкид

В Лерне, в Немее, в Аркадии, во Фракии,

Над Ибером, над Тибром, цад Ахелоем,

В Нумидийских степях, везде, везде, —

Как любовник,

Мнимым словом моим и смертным умыслом

Обрекаемый лишиться меня.

и, отрекшись, довела до гибели

40 Не сломивши его с первого подступа,

Подступаюсь вторым —

Обращаю его на всех, кто близок,

Чтобы встать меж ним и ними вражде.

У Альцеста

Нет желаний, кроме моих:

Готов к брани по единому знаку,

Не отсмотрит друга от недруга.

41 А когда таковым-то образом

Пали все враги моего отца,

И когда Альцест

Оказался без последнего друга, —

Я срываю притворное лицо,

Раскрываю сокровенное,

Объявляю, каков он мне постыл,

И как я желаю его погибели.

42 Но предать его погибели не с руки,

Потому что не миновать бесчестья

И жестоких слов

Он всех ведавших, сколь он нам спасителен.

Посему мне довольно, чтобы он

Скрылся с глаз,

Чтобы его я не видела и не слышала,

Чтобы не было ни письма, ни слова.

43 По толикой моей неблагодарности

Его дух надломляется от скорбных мук,

И взывавшего тщетно о милости

Постигает хворь, а за хворью смерть.

И за тот мой грех

Мои очи в слезах, а лик в дыму

Во веки веков,

Ибо адовым мукам нет скончания».

Астольф запирает гарпий в аду

44 Смолкла Лидия;

Герцог дальше стремит пытливый шаг,

Но все гуще

Черный мрак, наказующий предательства,

И уже ему далее ни на пядь,

И уже он вспять, и уже,

Коли жизнь мила,

Должен в прыть поспешать от злого дыма.

45 Шевелит он железными ногами

Так, что скажешь: не в шаг, не в рысь, а в бег;

Всходит выше,

Уже виден пещерный вход и выход,

И уже под дневным лучом

Тает черный удушающий мрак,

И уже он с надсадою и досадою

Выбирается из дыма под светлый свод.

46 А чтобы не стало того пути

Для возврата чудищ о жадном чреве,

Он сгребает скалы, он рубит

Дерева, в коих перец и амом,

И сколь сил в руках,

Громоздит горою ограду

Перед тем пещерным зевом, да так,

Что уж гарпиям ни входу, ни выходу.

47 А как черный дым адских смол

В тех кромешных подземельных провалах

Запятнал ему не только наряд,

Но и въелся сквозь латы и сквозь платья,

То пустился он изыскать воды

И нашел

Бьющий ключ из лесного камня,

И омылся от головы до ног.

и взлетает на гору земного рая

48 А потом — на крылатого и в воздух,

Чтобы взвиться до гребня той горы,