Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [40]

А служители короля были скаредны,

И немногие были вокруг знамен,

Когда грянула ночная тревога,

Что идет на приступ

Тот испанец, тот хитрец, для которого

Вслед за Вастским и за Пескарским братьями

Безопасны пути хоть в рай, хоть в ад.

52 Посмотрите: иссякает в бою

Лучший цвет французского рыцарства,

Посмотрите, в кольце клинков и копий

Отбивается отважный король;

Мертв конь,

А король не сдастся и не подастся,

Хоть и все враги — на него,

А ему на подмогу — ни единый.

53 Король яро отбивается, пеш,

С головы до ног покрыт вражьей кровью;

Но и доблесть клонится перед силою —

Вот он схвачен, вот в испанском плену,

И за тот разгром

И за плен великого короля

Величаются первыми венками

Неразлучные Пескарский и Вастский.

54 Как павийская рать сокрушена,[168]

Так другая, в трудном пути к Неаполю,

Остается, как огонек,

Вкруг которого — ни масла, ни воска.

Вот, оставив испанцам сыновей,

Возвращается король в королевство,

И несет в Италию новый пожар,

А враги несут пожар во Францию.

55 Вот раззор и вот резня[169]

Повсеместно по рушащемуся Риму,

Вот позор и вот пожар

Пожирают мирское и священное;

А союзный сонм,

Видя зарево, слыша стон и крик,

Устремляется не впрямь, а вспять,

Оставляя врагу Петрова пастыря.

56 Король шлет с Лотреком новую рать — [170]

Не для подвигов в Ломбардии,

А затем, чтобы и главу и члены

Святой Церкви изъять из мерзких рук;

Но уже первосвященник на воле

До прихода неспешного вождя, —

И француз облегает город

Над Сирениным гробом и рыщет вкруг.

57 Государев флот[171]

Снялся в помощь обложенному городу,

А его Филипп перед вами Дориа

Окружает, жжет, топит и дробит.

Но Судьбина меняется в лице —

И французы, досель благоволимые,

Без меча погибают злою горячкою,

И из тысячи единый вернется жив».

Брадаманта тоскует по Руджьеру

58 Много по чертогу

Было писано пестро и красно,

Долго бы пересказывать,

Чем пленялись две красавицы, поглядев.

Дважды, трижды

Обошед, не умели они уйти.

И под каждым чудным образом

Золотые перечитывали письмена.

59 Так взирающих, так толкующих

Двух красавиц и всех, кто был им вслед,

Приглашает, наконец, на покой

Попечительный их гостеприимец.

И уже все спят,

Лишь единая не спит Брадаманта:

Как ни ляжет то туда, то сюда, —

Ни на правом нет ей сна, ни на левом.

60 Чуть сомкнула очи перед зарей —

А в очах Руджьер,

И Руджьер говорит: «Почто терзаешься,

Почто веришь тому, чего и нет?

Раньше реки ринутся вспять,

Чем к другой красавице мои помыслы:

Я тебя люблю,

Как зеницу ока и душу сердца».

61 И еще говорит: «Я здесь,

Чтоб исполнить обет, приняв крещение,

А замедлил, потому что во мне

Не любовная рана, а иная».

Отлетает сон,

Нет Руджьера,

И опять она льет горькие слезы,

И опять твердит сама себе так:

62 «Ах, моя отрада — неверный сон,

А мое мученье — верное бдение!

Быстрым призраком истаяло счастье,

А страда моя крута и не призрачна.

Отчего я не вижу и не слышу

То, что видела и слышала сонная?

Почему вы, очи мои, лишь зрите,

Как закроетесь — свет, а как раскроетесь — беду?

63 Сладок сон мой, сулитель мира,

Горько бденье, грозящее на брань;

Сладок сон мой, но ах, обманен,

Горько бденье, и увы, оно не ложь.

Если правда — в тягость, а лживость — в сласть, —

Не знавать бы мне вовек правды-истины!

Если сон мне — в радость, а бденье — в гнет, —

Век бы спать мне, не зная просыпа!

64 Благо зверю, который, как уснет,

По полгода не размыкает веки!

Я не верю, будто такой

Сон подобен смерти, а бденье — жизни;

Для меня в моей судьбе всё не так:

Сон мне — жизнь, бденье — смерть,

Если же доподлинно смерть есть сон —

Смерть, приди и навек закрой мне очи!»

Она еще раз побивает трех королей

65 А уже из-за окоема

Алым цветом вставал солнечный край,

И развеялись туманы, и новый

День казался непохож на былой, —

И встает Брадаманта с одра,

Грудь — в сталь, путь — в даль, —

Не забывши, однако, поблагодарствовать

Доброму башеннику за приют и честь.

66 Выезжает и видит, что посланница

С щитоносцами и девичьей свитой

Уже выехала из башни туда,

Где ее дожидаются трое рыцарей —

Трое рыцарей, которых вчера

Золотое копье посбило с седел,

И которые прострадали ночь

Под ненастным небом, дождем и ветром.

67 А вдобавок

Пусто брюхо у них и у коней,

Стучат зубы, ноги топчут грязь,

Но всего того им досаднее,

И досаднее им и тяжелей,

Что посланница оповестит госпожу,

Как от первого же они франкского копья

Биты.

68 И, пылая умереть иль отмстить

Одним разом за три обиды,

Чтобы вестница, которая звалась

(Я забыл об этом сказать) Уллания,

Пременила к лучшему

Свой худой приговор об их отваге, —

Чуть завидев на тропе Амонову дочь,

Шлют ей вызов.

69 Шлют ей вызов, не зная, что она —

Дева, ибо статью она не дева;

А она не хочет его принять,

Потому что спешит и не тратит времени;

Но когда они стали наседать

Так, что не уйти без позора, —

Что ж, копье на удар, и два, и три,

Те с копыт, и вот конец поединку.

70 Брадаманта, не снизойдя ни взглядом,

Повернулась и прочь из глаз;

А они, из заморских далей

Приспешившие с золотым щитом,

Еле вставши на ноги,

Растерявши весь былой задор,

Стыли в диве, не зная молвить слова

И не смея вскинуть взор на Улланию —

71 На Улланию, которой сто раз

Похвалялись они путем-дорогою,

Что из них троих

Самый слабый сладит с славнейшим рыцарем.

А Уллания, видя, как они

Едут, сбавив пыл, глаза в землю,