Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [29]

И всегда бы, а пуще того нынче,

Пред большим их делом:

И едва из-за океана солнце

Лучезарным высветилось венцом,

Как Гвидон встал в строй

Под знамя своих братьев и родичей.

37 Едут день, едут два,

И уже в десяти они верстах

От ворот осажденного Парижа

Выезжают к сенскому берегу, а там

Добрый случай их сводит с двумя рыцарями:

То Грифон и то Аквилант,

Один черный, другой белый,

Оба — чада Оливьера с Гисмондою.

38 И с обоими беседует дама,

Не простая с виду:

На ней платье белоснежного шелка,

Оторочено шитым золотом,

Тонок стан, кроток лик,

Только взор печален и плачевен;

А по облику и по мановению

У нее к ним немалый разговор.

39 Узнает их Гвидон, а они Гвидона,

Потому что незадолго расстались,

И сказал Гвидон Ринальду, что вот

Двое доблестных, меж лучшими лучших,

И пойди они с нами на Париж —

Никаким бы сарацинам не выстоять.

И сказал Ринальд Гвидону вослед,

Что они и впрямь отменные витязи:

40 Он признал их по знатному убранству

И по ведомым плащам поверх лат,

Черному и белому,

А они признали, взглянув,

И Гвидона, и Ринальда, и братьев,

И приветили их, и обнялись,

Отложивши старинные раздоры.

41 А какие в Труфальдинову пору[98]

Были у них свары и обиды, —

Долго бы говорить;

Но теперь — гнев забыт, и все как братья.

А потом подъезжает Сансонет,

И Ринальд, оборотясь к запоздавшему,

Воздает ему достойный привет,

О его наслышанный громкой доблести.

Флорделиза рассказывает им о безумии Роланда

42 А красавица,

Изблизи увидевши Ринальда

И узнав его, ибо знала всех

Паладинов, подходит к нему с вестью

И заводит речь: «Государь,

Твой двоюродный, знаменитый Роланд,

Столп державы и оплот святой церкви,

Ныне рыщет, став из мудрого сущеглуп:

43 Отчего причинилась такая странность,[99]

Мне безведомо,

Но я видела меч его и доспех,

По дубравной разметанные поляне,

И я видела вежественного витязя,

Бережно сбиравшего их отсель и оттоль,

А потом взмостившего на дерево,

Словно славный и прекрасный трофей.

44 Только меч

Вмиг был схищен Агрикановым сыном,

А тебе ли не достовестно,

Сколь грозна всему крещеному миру

Дурендаль,

Вновь явившись в языческие руки?

А еще им залучен неприкаянный

Вкруг доспехов бродивший Златоузд.

45 А потом я увидела: Роланд[100]

Несся, голый,

С криком, с ревом, без стыда и без смысла,

Истинно неистовствуя,

И кабы не собственный глаз,

Не поверить бы столь горькому горю», —

И она поведывает про тот

Мост, с какого он рухнул с Родомонтом.

46 «А слывущим Роландовым друзьям, —

Говорит она, — сколь о том ни молвлено,

Ни единый,

Сострадая такой крутой невзгоде,

Не пустился сыскать друга и пронять ему ум,

Взяв в Париж или в иное доброе место.

Ах, я знаю: кабы знал Брандимарт,

Он бы ринулся на любые страсти!»

47 Та красавица была Флорделиза,

Драгоценная Брандимартовой душе

И к нему искавшая путь в Париж;

А Роландов, говорит она, меч,

Быв предметом спора и вздора

Меж татарином и меж сериканцем,

По татариновой гибели

Ныне блещет в Градассовой руке.

48 Сокрушается Ринальд, не щадясь,

О такой о нечаянной печали,

И в груди его тает ретивое,

Как под солнцем — лед.

Непреложно

Порешил он за Роландом пойти, найти,

А нашедши,

Уповает изъять его из ярости.

49 Но как волей Господа или случая[101]

Под его рукой уже свелся взвод,

Он желает сначала отринуть

Вражий стан от парижских стен,

Но не вдруг,

А дождавшись пополуночной тьмы

О четвертой или о третьей страже,

Когда сон брызнет в очи влагой Леты.

Ринальд с товарищами нападает на сарацинский стан

50 До скончанья дня

Он укрылся со своими в лесу,

А как солнце склонилось к древней влаге,

Простирая за собою потемки,

И незримые под его лучами

В пополуночном вызвездились небе

Агнцы, овны, львы, безжалые скорпии, —

Ринальд молча поднял свой полк.

51 С ним Гвидон, Грифон, Алард, Аквилант,

Вивиан, Сансонет, —

Едут за версту впереди,

Ни стука, ни звука.

В Аграмантовом стане — сон.

Он ударил на дремлющую охрану, —

Все порублены, никто не ушел;

А потом — впереполох на сонных ратников.

52 С первого приступа —

Вкруг нечаявшего воинства

Все — покойники,

Ни единого пленного.

А как стража сломлена, —

Сарацинам солоно:

Сонные, устрашенные,

Безоружны они отбить прибой.

53 А Ринальд велит

Пущего ради ужаса

Дунуть в трубы, грянуть в роги

И до звезд вскликнуть клик: «Ринальд!»

А сам шпорит ретивого Баярда, —

И вмах чрез вал:

Грудью в конных, копытом в пеших,

Крушит кущи, топчет шатры.

54 Не было меж нехристей смельчака,

У которого не встали бы волосы,

Когда грянул в воздухе

Грозный зов: «Ринальд! Монтальбан!»

Побросав, что схвачено,

Бежит Африка, рушится Испания,

Не желая ждать

В стольких стонах изведанного пыла.

55 А за ним, и не слабее — Гвидон,

Не слабее и Оливьеровы чада,

И Алард, и Рикардет, и иные,

И сечет себе просеку Сансонет,

Альдигьер и Вивиан

Друг пред другом красуются ударами;

Что ни воин под Клермонтским стягом,

То храбрец.

56 Было у Ринальда семь сот[102]

Монтальбанских и окрестных,

Свычных к бою в холод и зной,

Не слабее Ахиллесовых мирмидонян:

Каждый в деле таков,

Что не дрогнет сотнею перед тысячею,

И меж всеми прочими под луною

Не сыскать им никоего сравнимого.

57 И хотя Ринальд не обилен

Ни землею, ни золотою казною,

Но таков он взором добр, словом прост,

И во всем повсечасно вместе с воинством,

Что из них его никто никогда

Не покинет ни за многие прибыли.