Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [28]

Без копья в руке вставшему над ним:

«Государь мой, ты лишил меня этого

Скакуна, который мне лучше всех,

И велит мне долг

Эту смерть не оставить неотмщенною.

Соберись же с силою,

Ибо быть меж нами большому бою».

16 Отвечает ему Ринальд: «Коли ты

За коня, а не за кого другого

Рвешься в бой, возьми из моих коней:

Верь, они не хуже!»

А соперник: «Ты, видно, бестолков,

Коли думаешь, что речь о коне;

Что ж, для непонятливого

Объясню тебе, как по писанному, так.

17 Я так мыслю, что тебе не к лицу,

Коли мы не сведаемся булатом,

Попытав,

Кто кого здесь лучше или не лучше?

Для такой игры,

Хочешь, будь в седле, хочешь, пеш,

Лишь бы руки не оставались праздны:

Мой клинок покажет тебе меня!»

18 На такие слова Ринальд не медлит,

Говорит: «Хочешь боя — будет бой,

А чтобы твою

Не смущали отвагу мои спутники,

Я велю им отъехать и обождать,

А со мною

Лишь останется мальчик держать коня», —

И он крикнул, чтобы прочие отъехали.

19 По душе незнакомому

Вежество удалого паладина;

Вот и спешился Ринальд, и Баярдовы

Коноводцу отдает повода;

А как, вволю отъехав, скрылся из виду

Братский его взвод, —

Вздел он щит, обнажил он меч

И зовет поединщика к сражению.

20 И сражение завелось таково,

Что на свете не видывано жарче!

По началу ни этот и ни тот

Долгой доблести не ждет от соперника;

А потом, как посравнились в бою,

То не в радость и не в досаду

Забывают и гордыню и гнев,

А берутся за боевую науку.

21 С грозным грохотом,

Круто и нещадно

То удары их скосят тяжкий щит,

То урубят панцирь, вссекут кольчугу.

Но не столько им забота разить,

Сколько отражать,

Ибо самый малый промах меж равными

Одному из них — смертная беда.

ночь их разнимает

22 Бились час, бились полтора, —

Уж и солнце опускается в волны,

Наплывая сумеречной прохладою

С окоема во все концы земли,

А ярым ударам

Ни затишья, ни перетишья,

Ибо движет витязями

Не злость, не страсть, а рыцарственная честь.

23 И подумывает Ринальд:

Ведь и впрямь таков силен неведомец,

Что не только выстаивает цел и смел,

А и держит его в волосе от гибели,

И в такой уж вгоняет жар и пот,

Что не гадано, чем кончится сеча;

И он рад бы ту игру не доигрывать,

Лишь бы воинской чести не в ущерб.

24 А неведомый паладин,

Сам не ведая,

Что его меченосный супостат,

С ним сошедшийся в невраждебном бою,

Есть тот самый владетель Монтальбана,

Чья немолчна слава на бранном поле, —

Тоже видит, что перед ним

Муж превыше всех оружным опытом,

25 И он тоже сыт

Своим помыслом отмстить за коня,

И он прочь бы от опасной игры,

Кабы не грозила дурная слава.

А уже повсюду темень и мрак,

Все удары ложатся мимо —

Тщетен как напор, так отпор,

Если даже меча в руке не видимо.

26 Монтальбанец первый заводит речь,[94]

Что негоже-де ратовать в потемках,

А верней помедлить,

Пока вымерит небо непоспешный Арктур;

Так не лучше ли укрыться под сень,

Где ни в чем не будет ему опасности,

А забота и услуга и честь

Как повсюду, где бы его ни приняли.

27 Долгие не надобны были просьбы,

И любезный гость принял зов.

Они вместе пускаются туда,

Где стояли монтальбанские подзнаменные;

А Ринальд у стремянного берет

Славного коня в пышной сбруе,

И к копью привычного и к мечу,

И подводит в дар отважному встречному.

Это оказывается Лесной Гвидон

28 Едучи,[95]

Распознал тот встречный, что с ним —

Ринальд,

Ибо довелось паладину

По пути к привалу назваться вслух.

А как были они друг другу братья,

То такая вступила в них любовь,

Такой негой тронула сердце,

Что от радости у них слезы из глаз.

29 Впрямь тот рыцарь[96]

Был ни кто, как Лесной Гвидон,

Чьи уже поведал я странствия

С Сансонетом, Марфизой и Оливьеровыми сынами.

А что раньше не случилось им встреч,

В том виною негодный Пинабель,

Их державший в плену и под присягою

Соблюдать его неистовый устав.

30 И услышав, что Ринальд есть Ринальд,

Славный меж славными,

Пуще жданный, чем солнце для слепца,

Гвидон молвит с превеликою радостью:

«Государь мой,

Неужели жестокая судьба

Поневолила меня воевать

С тем, кто всех мне любимее и чтимее?

31 Я рожден от Констанции на Эвксинском

Дальнем бреге, а зовусь Гвидон,

Как и вы,

Отпрыск семени знаменитого Амона;

Я приплыл

Лишь затем, чтобы видеть вас и наших;

И желая воздать вам честь,

Я ли встал супостатом и обидчиком?

32 О прощении прошу, о прощении,

Что не понял в лицо ни вас, ни их:

Ежели что можно изгладить —

Только молвите, я ни в чем поперек!»

И за многими объятьями и лобзаньями

С той ли, с этой ли стороны

Отвечает ему Ринальд: «Не в печаль

Будь тебе минувшая сеча,

33 Ибо нет тому тверже заверения,[97]

Что ты поросль от нашего ствола,

Нежели твоя

Столь воочию явленная доблесть.

Будь в тебе покойнее нрав,

Мы бы сделались к тебе недоверенней:

Не от лани — лев,

Не от горлинки. — орлы или кречеты!»

34 Едучи ли так, беседуючи,

Ехали они, беседовали

И достигли Ринальдовых шатров,

Где и молвил Ринальд своим товарищам,

Что пред ними не иной, как Гвидон,

Жданный и желанный;

И на то была немалая радость,

Ибо всем он явился схож с родителем.

35 Не перескажу,

Каковы здесь были речи и встречи

От Аларда, от Рикардета,

Вивиана, Альдигьера, Малагиса

И от прочих и родных и двоюродных,

И от каждого господина и рыцаря;

Лишь скажу,

Что от всех ему был почет и ласка.

Он присоединяется к отряду, а за ним Грифон, Аквилант и Сансонет

36 Милым братьям мил их Гвидон