Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [26]

Радуясь наперебой,

Изнемогшего обмывают Руджьера,

Величая его славу и честь.

69 Каждый рад Руджьеровой радостью,

И что в сердце, то и на языке;

Лишь Градасс

Одно молвит, а иное мыслит,

Ликом светел, но в тайнике души

Томясь завистью о знатной удаче

И кляня тот случай и ту судьбу,

Что Руджьеру выпала с добрым жребием.

70 Можно ли рассказать,[85]

С каким сердцем, пылом, любовью, милостью

Прилежал Аграмант к тому Руджьеру,

Без которого ни взвить знамена,

Ни ступить из Африки,

Ни средь стольких полчищ он не был тверд?

Нынче же он дорог ему пред всеми,

Истребив Агриканов татарский род.

71 И не только рыцари

Таковы о Руджьере, но и дамы,

В свите войска из Африки и Испании

До французской доспевшие земли.

И сама

Доралиса в слезах над бледно-белым

Милым, может быть, была бы, как все,

Кабы не был женский стыд ей уздою.

72 Говорю я «может быть»,

Но и вправду, почему бы и нет,

По такой Руджьеровой красоте,

И нравах, и доблестях, и подвигах?

Сколько мы с Доралисою познакомлены,

Столько знаем переменчивость ее чувств,

Вместных и Руджьеру,

Лишь бы сердцу праздно не пустовать.

73 Мандрикард ей прекрасен, покуда жив,

Но велик ли прок от усопшего?

И не надобнее ль ее печалям

Молодой и удалой бодрец?

А меж тем

Не умедлил к Руджьеру и самолучший

Царский лекарь, досматривает раны,

И уже он изъят из грозной смерти.

74 С превеликою заботою

Аграмант Руджьера приняв под сень,

День и ночь пребывал с ним безразлучен

От приязни своей и попечительности,

А у ложа его сложил

Мандрикардов щит, доспех и оружие,

Все оружие, кроме лишь меча

Дурендали, Градассовой угоды.

75 И не только оружие, а и вся

Мандрикардова снасть идет к Руджьеру,

И меж прочего — Златоузд,

Знатный конь сумасбродного Роланда;

Но его передарил паладин

Государю, завидев его охоту…

Впрочем, полно: пора нам от Руджьера

К той, которая томится о нем.

Тем временем Брадаманта в Монтальбане

76 Страстную тоску[86]

Ожидающей расскажу Брадаманты,

До которой в Монтальбан

Донесла Иппалка весть о любезном:

Как коня Фронтина

У нее отбил Родомонт,

Как сыскался у водоема Руджьер

С Рикардетом и Агрисмонтскими братьями,

77 Как она отправилась вместе с ним,

Уповая доследить сарацина,

Дабы конский вор

Поплатился, что изобидел даму,

Как с тропы

Сбился рыцарь и не сбылся их умысел,

И какая тому причина,

Что доселе не поспел он в Монтальбан.

получает письмо от Руджьера,

78 Она молвила от слова до слова[87]

Все, что молвил, оправдываясь, Руджьер,

Она вынула с белой своей груди

Грамотку, им писанную к возлюбленной;

Брадаманта, взявши ее, прочла

Взором, больше смутным, чем светлым,

А была бы радостнее,

Не мечтай она о Руджьере вживе:

79 Ожидавши она Руджьера вживе,

Обрела Руджьерово лишь письмо,

И с того-то смутился ее взор

И тревогою, и досадою, и обидою.

От души, порывающейся к милому,

Лобызает она грамотку в двадцать крат,

И кабы не слезный поток,

То сгореть бы той во пламенных вздохах.

80 И четыре раза и шесть

Перечитывает она рукописание,

И четыре раза и шесть

Хочет слышать от вестницы устные слова —

Вся в слезах,

И ни малого бы ей утешения,

Ежели бы не надежда

Вскорости узреть своего Руджьера.

тоскует о нем

81 Положил Руджьер себе время

Пятнадцать дней или двадцать,

Клятвенно посуливши Иппалке,

Что отнюдь он долее не промедлит.

Брадаманта сетует: «Ах,

Кто порукою, что не встанут случайности,

Вечно сущие, а в войне еще пущие,

На помеху Руджьерову возврату?

82 Ах, Руджьер,

Я любила тебя больше себя,

А ты любишь больше меня

То заведомо вражественное племя?

Тем, кому помочь бы, ты враг,

А кому врагом бы, ты в помощь:

Ладно ли

Столь не ведать, кого бить, кого миловать?

83 Если ты не знаешь, то знают камни:[88]

От Трояна принял смерть твой отец —

Так тебе ли от Троянова сына

Отвращать и срам его и урон его?

Это ли твоя месть?

А кто истинно мстит твоим злодеям,

Тем награда от тебя такова,

Что я гибну, кровь от их крови!»

84 Таковые и иные слова

Не раз, не два

Изливала она заочному Руджьеру,

А Иппалка твердила ей, бодря,

Что Руджьер неколебим в своей верности,

И что надобно его нажидать

До урочного возвратного дня,

Ибо больше поделать ей и нечего.

85 Наперсницыны утешества

И надежда, сопутница всех влюбленных,

Угашая страх,

Останавливают повсечасные слезы

И велят Брадаманте пребывать

В Монтальбане до заветного срока, —

До заветного уговорного срока, —

Но Руджьер того срока не соблюл.

86 Да не станет ему в укор,

Что порушил он верную присягу,

Ибо многие приключились причины,

Понуждавшие прочь от бывших клятв.

Ибо месяц и долее, чем месяц,

В полусмерти

Он лежал, как пласт, на одре,

Мучась раной татариновой сечи.

и ревнует его к Марфизе

87 Весь урочный срок

Нажидала его страстная красавица —

Тщетно!

Хоть узнала она от Иппалки. и от брата,

Как Руджьер оружием вызволил

И его, и Малагиса, и Вивиана, —

Но и та

Была радость ей отравлена горечью:

88 Ибо ей поведала эта весть

О Марфизе, красе ее и доблести,

И как вкупе с нею

Отъезжал Руджьер,

Собираясь туда, где злополучный

Был тесним от недругов Аграмант.

Рада, но не весела

Наша дева столь достойной споспешнице:

89 Пригнетает ее тяжкая дума,

Что коли Марфиза и впрямь

Так прекрасна, как славится молвой,

То в столь долгом Руджьер сопутствии

Чудо, ежели в нее не влюблен.

Страшно верить, трудно надеяться:

Ждет несчастная рокового дня,