Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [18]

Зрел годами, здрав мыслью и пылок духом,

И не могши снести такой позор,

Причинимый всему женскому полу,

Обратись он лицом к повествователю,

Вымолвил такие слова:

«Много нам доводится слышать вздоров —

Таков и твой.

77 От кого бы ты это ни услышал,

Будь он свят, как евангелист,

Но в таком суде

Говорит в нем одно предубеждение.

Претерпев одну ли, двух ли недобрых,

Он бесчестно пышет злобой на всех, —

Но дай срок, сам услышишь: минет гнев,

И хула померкнет перед хвалою.

78 А хвале

Будет много вольнее, чем злословию,

Потому что на сотню достославных

Достохульна есть едва ли единая.

Не хулить, а охранять от хулы

Подобает нам столькие добродетели;

Если твой Валерий сказал иное —

Это он не от сердца, а в сердцах.

79 Молвите: меж многими вами

Хоть единый соблюл ли верность сам?

Кто посмеет уверять, что при случае

Он не сманит жену ближнего своего?

Хоть единый есть ли такой на свете?

Кто сказал, тот лжет; кто поверил, глуп.

А и то ведь женщица (не блудница и не срамница)

Никогда не ступит первый шаг.

80 Ежели же всякий

Отвернется и от лучшей из жен,

Льстясь надеждою залучить чужую

Без потраты времени и труда, —

То каков же окажет он себя,

Коли дама или девица

Вдруг сама подступит зовом и золотом?

Да уж тут любой из кожи вон!

81 Коли женам постылеют мужья,

То не без причин,

Ибо видят, какая в них охота

От домашнего к чужому добру.

Хочешь быть любимым — люби:

Чем дается, тем и воздается.

А моя будь воля,

Я бы дал мужьям неспорный закон:

82 Закон: всякой жене, застигнутой в измене,

Смерть, —

Ежели нельзя доказать,

Что и муж хоть единожды ей изменник.

А докажет — и нет на ней вины,

И ни муж, ни суд не угроза.

Ибо велено Господом Христом:

Чего себе не хочешь, того другим не делай.

83 Что и можно им вменить, да и то не всем, —

Это невоздержие;

Но опять же кто из нас без пятна?

Ни единого не сыщешь мероимного.

А сколь многое и стыдней и срамней —

Плутни, лихоимство, разбой, кощунство,

Душегубство и прочее, ужаснейшее —

Почитай, что лишь мужчины и творят!»

84 К таковым-то доводам был готов

Честный старец примерить и примеры

Многих дам, ни думою и ни делом

Не пятнавших должную чистоту.

Но, враждуя истине, сарацин

Грозным взором

Наложил ему печать на уста

Но и тем не пременил его суждения.

Родомонт едет на юг

85 Так уставив басурман конец прению,

Встал от стола

И в постель до поры, когда заря

Сгонит с неба ночную темень и сырость.

Но и ночь

Не ко сну была, а к вздохам о даме.

Восстает он с первым лучом

И велит снарядить насад для плавания.

86 А держа в любви и чести

Добрый рыцарь доброго коня,

Того доброго коня, за которого

Встал он в спор с Сакрипантом и Руджьером,

И увидевши, что двухдневною ездою

Конь заезжен тягостней, чем достоин,

Он возводит бегучего на насад,

Ему в отдых, себе в поспешку.

87 Велит кормчему оттолкнуть ладью,

Весла на воду,

А ладья не велика, не тяжка,

И проворна по течению Соны.

Но от тяжкой думы

Не уйти Родомонту ни вскачь, ни вплавь:

На корме она с ним и на носу,

И за седлом примостится конским.

88 То она в уме, то она в груди,

Не приемлет никоего ободрения;

Нет поправы злополучному,

Ибо враг в его же земле,

И неведомо, отколе быть благу,

Если встали на него и свои,

Если денно и нощно его терзает

Тот, которому взять бы его под сень:

89 Плывет день, плывет ночь

Родомонт, угнетаясь душевным бременем,

А не может выкоренить из сердца

Ту обиду от дамы и государя.

Та же боль, та же скорбь,

Что была на седле, то и на палубе.

Он в воде, но огонь не угасим;

Он в езде, но от себя не уедет.

90 Как больной,[60]

Изможденный терзающею горячкою,

То на правый ляжет бок, то на левый,

В тщетном чаянье обрести покой;

Но что справа, то слева

Все ему круто и трудно, —

Так язычнику от его недуга

Не защита ни земля, ни вода.

91 Невтерпеж плыть — [61]

Родомонт пускает коня по суше,

Он минует Лион, Вьенну, Баланс,

Перед ним — авиньонский знатный мост,

Ибо земли и эти и иные,

Что от Роны и до испанских гор,

С Аграмантовых и Марсилиевых побед

Отдались под их высокую руку.

92 Держит вправо, в сторону Мертвых Вод,[62]

Чтоб оттуда взять путь к своему Алджиру,

Как вдруг видит: над рекой городок,

Ублаженный и Вакхом и Церерою,

Но заглохший

В утесненьях, чинимых от воюющих;

Справа море, а слева по долине

Золотые зыблютея поля.

93 Видит: на пригорочке — церковь,

Невеликая, недавняя,

А при ней ни единого служителя

С самых пор, как и здесь вспылала брань.

И с того ли, что было здесь красиво

И не слышно опостылевшей войны,

Останавливается Родомонт

И не хочет более ехать в Африку.

94 Таково ему здесь по нраву пришлось,

Что сменял он свой Алджир на эту церковь,

А коня и поклажу и людей

Водворил на том же самом подворье.

Невдали, по дороге к Монпелье

И некоторому знатному замку

Над рекою было село,

Дозволяя им всяческое довольство.

Родомонт встречает Изабеллу с отшельником

95 Здесь-то ставши, печальный сарацин

(А печален был он повсечасно)

Раз однажды видит, что по тропе,

По зеленому протоптанному лугу,

Приближается к обители его прекрасная дама,

А при ней белобородый монах,

А за ними конь в поводу,

На котором вьюк под черным покровом.

96 Кто она, и кто он, и что за вьюк, — [63]

Вы уже смекаете;

Так узнайте же красавицу Изабеллу,

За которой в гробу — ее Зербин:

Я ее покинул в пути в Прованс

Под надзором светлого старца,