Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [16]

Самая богатая, самая тайная,

Ни для кого никогда не вступная,

Кроме самых доверенных особ.

А в той опочивальне был мерзкий карлик

Со своей королевой в затейливой борьбе,

И так-то ловок и искусен,

Что уж он-то все над ней, а она под ним.

35 В изумлении, в оцепенении

Стал и стыл Иоконд, как во сне,

А уразумевши, что сон не сон,

Еле-еле сам себе верит:

«Как! — говорит, — кривому горбуну

Отдается женщина,

Чей супруг меж всех царей любезней и краше?

Ах, какая лакомость!»

36 И припомянулась ему его жена,

Прежде столь хулимая

За предательство тому юному холопу, —

А теперь он готов ее простить:

Не ее вина, а женского пола,

Что один мужчина ей нипочем,

И коль все одним дегтем мазаны,

То у ней хоть любовник не урод.

37 В тот же час и на то же место

Подошел он и в следующий день,

Видит тот же срам

Королю от королевы и карлика;

И еще был день в трудах; и еще,

И ни даже им субботнего отдыха,

А всего странней

Ее жалость, какой он к ней холодный.

38 А потом и такой случился день,

Что была королева в тоске и смуте,

Дважды звавши карлика,

А карлика нет и нет;

И на третий раз служанка докладывает,

Что негодник занят иной игрой,

Ставка в грош,

Но из-за нее он сюда ни шагу.

как Иоконд рассказал об этом королю,

39 От такого причудливого позорища

Просветляет Иоконд чело и взор,

Плач стал смех,

Сам игрив подстать своему имени,

Весел, толст

И румян, как эдемский херувим.

Царь и брат и двор лишь диву даются

На такую быструю перемену.

40 Хочет царь узнать,

Отчего настало ободрение;

Столь же хочет сам Иоконд

Повестить царя о его обиде;

Но не хочет, чтоб тот был строже

Ко своей жене, чем он сам к своей;

И желая рассказу быть безвредну,

Он велит присягнуть на святом причастии.

41 Он велит королю присягнуть,

Что какое бы ни узналось неугодное

Дело, хоть коснись оно даже

Самого государева величества,

Он ни нынче, ни после не встанет мстить,

Он смолчит,

Чтоб злодей не сведал ни сном, ни духом,

Как он уличен перед властителем.

42 Присягнул король,

Ожидая всякого, но не этого;

И тогда поведал ему Иоконд

Тайный корень столь долгой хвори:

Что застиг-де он неверную

Свою жену да с пошлым слугой,

И домучился бы до смертной тоски,

Не приспей ему утешное зрелище.

43 Во дворце его величества

Некий вид смягчил его стыд:

Если точно жена его порочна,

То хоть не одна такова, —

И подведши короля к известной скважине,

Предъявил ему гнусного седока,

Как он шпорит подседельную тварь,

А она резвей играет ногами.

44 Каково оно пришлось королю,

Вы поймете без долгих заверений:

Бледен, яр,

Готов биться лбом о все стены сразу,

Кричать криком, крушить присягу, —

А пришлось и ему замкнуть уста

И сглотнуть горючую ту обиду,

Ибо клятва была на святом причастии.

как они поехали пытать чужих женщин,

45 «Что делать мне? Брат, окажи совет,

Молвит он Иоконду, —

Коли ты не дозволил мне утолить

Правый гнев жестокою местью!»

А Иоконд:

«Бросим наших, попытаем чужих,

Как чужие попытали наших:

Таковы ли податливы и те?

46 Мы оба молоды, оба пригожи,

Лучше нас — кого найдешь?

Ежели женщины беспротивны уродам,

То какая выстоит нас?

А коли не младость и не пригожесть,

То не пуст и кошелек, —

Итак, ни шагу вспять, пока

Не сорвем трофеи с тысячи красавиц!

47 Дальний путь, разность мест,

Новые и новые женщины

Свеют с сердца

Горькую любовную страсть».

Король рад, и без дальних слов

В веселую снарядился дорогу

С нашим рыцарем и двумя щитоносцами.

48 Переряжены, объезжают они

Италию, Францию, Фландрию, Англию,

И сколь ни было милых лиц,

Ни одно не случилось нелюбезно.

И они давали, и им давали,

И пустела мошна, но себе не во вред;

Льнули к многим,

А многие сами льнули к ним.

49 Месяц здесь, месяц там,

Так они увериваются опытом,

Что и чести женской и верности

Сколько есть в их женах, столько и во всех.

А потом припостылело друзьям

Гнаться гоном за новыми и новыми,

Потому что стучась в иные двери,

Этак можно и живым не уйти.

как они завели себе Пламету,

50 Лучше, — думают они, — заведем

Лишь одну, но по нраву нам обоим,

Чтоб была она общею утехою

И никто ни к кому не ревновал.

«В самом деле, — говорит король, —

Отчего мне вдвоем с тобой привольнее?

Оттого, что из всех на свете женщин

Ни одной не довольно одного.

51 Итак,

Без надсады, а в меру естества

Будем жить ею в радости и сладости

И не ведать ни зависти, ни ссор!

Да и даме не придется жалеть:

Будь у каждой женщины по два мужа,

Им была б она вернее, чем одному,

И умолкли бы многие жалобы».

52 Король молвил, а римлянин и рад;

Укрепясь в таком своем решении,

Они рыщут по горам, по долам

И находят, чего искали:

Есть в испанской Валенции гостиница,

В ней гостиник, а у гостиника дочь,

Хороша и обличием и обычаем.

53 Она в цвете своей весны,

Еще нежном, еще горчащем,

У ее отца детей полон дом,

И великая неохота к бедности, —

Вот они и сладились без труда,

Чтобы взять девицу себе в угоду,

И была бы она при них повсюду,

Лишь бы с ней обходились подобру.

54 Взяв девицу, живут они с ней на радость,[58]

Тот и этот, в мире и любви,

Как два меха, которые в одной печке,

Тот и этот, раздувают огонь.

Собираются они в путь по всей Испании,

А потом и по Сифаксову царству;

И как выехали поутру из Валенции,

Так приехали вечером в Зативу.

55 Господа отправились посмотреть

Улицы и площади, дворцы и храмы,

Как водилось у них в обычаб