Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [14]

Как проснувшийся из тяжкого сна,

Поднял брови, поднял очи

И обвел хозяина и весь круг.

134 И взломал безмолвие,

И смягчась повадкою и лицом,

Вопросил гостиника и домашних,

А женаты ли они?

Отвечают ему гостиник и прочие:

Точно так.

Он опять вопрошает: а доподлинно ли

Они знают, что жены им верны?

Гостиник начинает ему рассказывать…

135 Все гласят, что жены у них добрые и верные,

А гостиник один молчит,

А потом и сказал: «Верь кто как хочет,

Я-то знаю, это не так,

И за вашу за пустую уверенность

Говорю вам, что все вы как без ума;

То же скажет и господин паладин,

Чтоб не выдалось черное за белое, —

136 Потому что как чудная птица феникс

Лишь одна на весь божий свет,

Так один лишь муж

Может зваться изъят из женской козненности.

Каждый мнит себя тем благословенным,

Тем единственным, кому тот венец, —

Но коли единственный,

Как же вы им будете сразу все?

137 Я и сам, как вы, блуждал умом,[52]

Полагая, что честных женщин больше;

Но один вельможный венецианин,

С кем свела меня благая судьба,

Вразумил меня истинными примерами

И извел из невежественной тьмы.

Иоанн Франциск Валерий —

Никогда не забуду его прозвания!

138 Все обманы мужних жен и любовниц

Знал он наперечет

А еще и много урочных случаев

Древних, недавних, собственных, да таких,

Что явил мне въявь:

Честных женщин нет ни простых, ни знатных,

А к которой молва добрей,

Значит, та лишь искуснее хоронится.

139 И меж теми его рассказами

(А их столько, что не упомнишь и треть)

Был такой, что врезался в мою память

Крепче, чем во мрамор резец,

И кто его ни услышит,

Всяк рассудит о женщинах в точь, как я.

Не хотите ли, господин мой, послушать —

Вам в угоду, а вот этим в укор?»

140 Отвечает ему сарацин:

«Есть ли нынче мне что милей и угоднее,

Чем такой твой рассказ, пример и случай,

Столь согласный моей душе?

Сядь напротив, чтобы я тебя видел:

Мне так лучше слышать, тебе говорить!»

Стало быть, в ближней моей песне

Будет все, что услышал Родомонт. ч^

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ (ИОКОНД)

Песнь XXVIII

Родомонт на постоялом дворе слушает рассказ о Иоконде. На дальнем плане — река Сона, по которой Родомонт плывет на юг; на правом ее берегу он отбивает у отшельника Изабеллу

Вступление

1 Любезные мои дамы и дамские угодники,

Ради Господа Бога, не слушайте о том,

Что гостиник сказывал Родомонту

В поношенье вам, бесчестье и хулу, —

Хоть и ведомо, что из низких уст

Не прибудет вам ни добра, ни худа,

И что всякий невежа и грубиян

Чем глупее, тем бывает болтливее.

2 Пропустите же эту песнь, потому что

Мой рассказ хорош и без нее:

Я ее здесь вставил лишь вслед Турпину,

А не вперебой и назло.

Как я вас люблю,

Я не только изъявлял вам словесной славою,

А и пуще на тысячу ладов:

Весь я ваш и не могу быть иначе.

3 Эти три или четыре листа[53]

Переверните, не читая ни строчки,

А кто все же прочтет — не верь,

Как не верят нелепице и вздору!

С тем и расскажу,

Как, уверясь, что все готовы слушать,

Сел гостиник напротив паладина

И повел ему вот такую повесть:

…как красив был король лангобардский,

4 «Астольф, король лангобардский,[54]

Тот, который приял свою державу

От инока-брата,

Так был смолоду хорош, как никто другой.

Такой красы не настиг бы кистью

Ни Апеллес, ни Зевксис, ни иной великий:

Каждый, поглядев, восклицал: «Прекрасен!»,

Но тверже всех это знал он сам.

5 Меж всех он окрестных королей

Не тем почитал себя превыше,

Что велик саном,

Обилен народом, богат казною,

А тем, что свет

Громче всех прославлял его лик и облик.

Ликуя,

Он сладострастно внимал хвалы.

6 А был меж любимцами его двора

Фавст Латин, именитый римский рыцарь,

Тоже не раз и не два хваливший

Государев ясный лик и тонкость рук;

Его-то однажды и спросил король,

А видывал ли тот и в Италии и далее,

Кто был бы столь же

Одарен красою, как мнится он?

а еще красивее Иоконд,

7 Отвечает ему Фавст: «По всему,

Что вижу я и слышу от каждого,

Немногие в свете с тобой сравнятся,

И этих немногих — всего один,

И этот один — мой брат Иоконд.

Из всех иных,

Точно так, никакой тебе не равен, —

Лишь он — как ты, и краше, чем ты».

8 Немыслимо это королю,

Надменному пресловутым первенством,

И крайнее возымел он желание

Хваленого красавца узреть в лицо:

Требует, чтобы Фавст

Брата своего и доставил и представил,

А тот твердит,

Что весьма оно не просто, и вот почему:

9 Брат его во всю его жизнь

Ни ногой не ступал из своего Рима,

А живет он покойно и досужно

Из тех средств, что дала ему судьбина,

Отцово наследное добро

Не умножив и не умалив,

И путь в королевскую Павию

Ему дальше, чем до скифского Дона.

10 А еще не легче того

Отлучить его от милой жены,

К которой он так уж страстен,

Что о чем она, о том и он.

Однако ж, в угоду государю,

Фавст пойдет и сможет, что вмочь и невмочь:

И впрямь королю не отказать

На просьбы, подарки и посулы.

как Иоконд прощался с женой

11 Вот уехал он и приехал в Рим,

В отеческий дом,

И просил и упросил того брата,

Пуститься с ним ко двору,

А немало положивши труда,

Убедил утихнуть и жену его,

Вразумив, сколь она его обяжет

И сколь много блага придет в их дом.

12 Уже выбрал Иоконд отъездный день,

Снарядил коней, скликнул слуг,

Собрал самые лучшие наряды —

Ведь где краше платье, краше и лицо, —

А жена его днем ему и ночью

С очами, полными плача,

Говорила, что не вынесет муки,

Что умрет в разлуке,