Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [17]

Всюду, где случался им путь;

А девица остается меж слуг,

А слуги расседлывают коней,

Стелют ложа, готовят ужин

К возвращению высоких стояльцев.

как Пламета обманула их обоих,

56 А меж слуг в той харчевне был молодчик,

Прежде живший при девицыном батюшке,

Знавший дочку с первых ее затей,

Чем она ему, тем и он был ей.

Вмиг узнавшись, не подали они вида,

Потому что боялись быть примечены;

А не ставши вокруг ни господ, ни слуг,

Тотчас вскинули очи в очи.

57 Парень спрашивает, куда она держит путь,[59]

И с которым из двух хозяев?

Отвечает Пламета все, как есть

(Ее звать Пламетой, а парня — Греком),

«Увы! — восклицает Грек, —

Как мечтал я, что заживу с тобою,

Ах, Пламета, ах, моя душа,

А теперь никогда уж нам и не свидеться!

58 Ты уходишь, ты отдалась другим,

И мне горьки мои сладкие помыслы,

Что ужо я в поте своих трудов

Прикопив монет

От хозяйского ли жалования,

От щедрот ли даятельных гостей,

Ворочусь к твоему отцу в Валенцию,

И он даст мне тебя, и мы поженимся».

59 Девица пожимает плечами,

Говорит, мол, слишком поздно; а Грек

Плачет, стонет и гнет свое:

«Ах, не дай мне умереть безотрадно!

Обойми меня, приласкай меня,

Дай мне изойти вожделеньем,

Ибо каждый передразлучный миг

Мне залог, что умру я удоволенный!»

60 Отвечает сострадательная девица:

«Верь,

И во мне не меньше того желанье, —

Но здесь, при всех,

Нет для нас ни места, ни времени».

А молодчик: «Люби ты меня хоть в четверть —

Так нашла бы и место и эту ночь,

Чтобы вместе нам хоть малость порадоваться».

61 «Как же так, — говорит подружка, —

Коли я всю ночь одна меж двоих,

И всегда в потехе

Или с тем, кто справа, или с тем, кто слева?»

А дружок: «Тебе нипочем

И из этой вызволиться неволи,

Стало бы охоты,

А охоты станет из сущей жалости».

62 Тут она, подумав, и говорит:

«Приходи, как увидишь, что все задремлют»,

И рассказывает,

Как ему и войти и выйти.

Вот дождался Грек урочного сна,

Тронул дверь, подается дверь,

Входит крадучись,

Мягкой поступью вщупываясь в путь,

63 Движется длинными шагами,

На одну ногу встанет, другую вытянет,

Словно он идет по стеклу,

Словно под стопою хрупкие яйца.

Выдлиннивши руку,

На ходу нашаривает постель,

И где чувствует ноги спящих,

Туда вскальзывает молча, лицом вперед.

64 Меж двух ног

Навзничь распростертой Пламеты

Он достиг ее, и сжал ее, и уже

Не сходил с нее до самого поутрия:

Лихо всадничал,

Не меняя коня затем, что незачем,

А она поспевала так уж в лад,

Что не надобно никакой разминки.

65 И король слышал, и Иоконд слышал

Такую возню, что тряслась кровать,

Но каждый думал,

Что с ним рядом усердствует его друг.

Грек доездил свою езду

И ушел, как пришел, той же дорогою;

Встало солнце, взметнув золотые стрелы,

Встала и Пламета, скликает слуг.

как обман раскрылся,

66 Говорит вполсмеха король товарищу:

«Долго же ты, братец, наездничал,

Всю ночь не сходил с коня,

Не пора ли теперь и отдохнуть?»

А Иоконд в ответ:

«Это ты мои говоришь слова:

Самому тебе надобна отдышка

После столькой ночной гоньбы!»

67 «Я и рад бы, —

Говорит король, — спустить мою гончую,

Кабы ты хоть на мало сошел с седла,

Чтобы мог я доправить мое дело».

А Иоконд: «Ты мой больший, я твой меньший,

Ты нас сторг — тебе и расторгнуть:

Так зачем говорить обиняками?

Взял бы да приказал бы: слазь!»

68 То один кольнет, то другой,

Встает спор,

Начинаются обидные речи,

Никоторый не хочет быть дурачен,

Подзывают Пламету (а она

Невдали и дрожит, что все раскроется),

Чтоб сама им в лицо сказала: кто

Лжив из двух отпирающихся?

69 «Говори, — сурово гласит король, —

И не бойся ни меня, ни вот этого:

Кто был удалец,

Во всю ночь не делившийся с товарищем?»

Каждый ждет,

Что соперник уличится в обмане;

А Пламета, видя такое дело,

Бух им в ноги: не чаяв быть жива,

70 Молит милости,

Что склонил-де ее, слабую, на любовь

Некий юноша, и она,

Пожалев его страждущее сердце,

Нынче ночью впала-де в грех,

И так дале, не вымышляя ни слова,

Как она управлялась меж двоих,

Чтобы каждый подумал бы на соседа.

и как все тому посмеялись

71 Смотрит король на Иоконда,

Смотрит Иоконд на короля,

И дивуются, онемелые,

Сроду не гадавши таких проказ.

А потом, сузив глаз, разинув рот,

Таким закатились хохотом,

Что, не в силах дух перевесть,

Оба навзничь рухнули на подушки.

72 А отхохотавшись

До слез в глазах, до колотья в груди,

Говорят: «Да какая же могота

Устеречься от женского обмана,

Коли мы не устерегли ее здесь,

Каждый чуя ее собственным боком?

Будь хоть столько в муже глаз, сколь на темени влас,

А и то не уследит он измены.

73 Мы пытали тысячу самых лучших —

Ни одна не стала нам в отпор;

Сколько дальше ни пытай — все едино:

Будь же эта проба делу конец.

Видимо и ведомо: наши жены

Не черней и не коварней других;

А коли так,

То воротимся к ним, себе на радость».

74 Так-то порешив,

Велят девке прикликнуть полюбовника

И при всех дают его ей в мужья,

Положив за ней доброе приданое.

А сами в седло,

И обратно, от запада к востоку,

К прежним женам,

Но уже без прежних о них забот».

Один старик тщетно заступается за женщин,

75 На том кончил тостиник свою повесть,

Слушанную с превеликим вниманием,

И сам Родомонт

Не сказал ни слова по самый ее. конец,

А потом изрек:

«Истинно несчетны коварства женщин:

Тысячную запечатлеть их часть

Недостало бы всех чернил на свете!»

76 А был меж присущими некий муж,